Канцелярист. Компиляция
Шрифт:
«Да уж… Начнешь тут жизнь ценить, когда ее осталось так мало!», — мысленно согласился Воронцов, против воли усмехнувшись.
Однако позже он убедился, что к такому жизнь его не готовила. Очень странные поминки, когда сам покойник поднимает очередной тост (каждый второй — за собственное здоровье!) виноградный сок. Алкоголь ему перед процедурой вот уж неделю как нельзя.
Впрочем, приятели себе по рюмашке пропустить не отказали за здоровье вновь преставившегося.
Уж больно со скрипом мозг осознавал столь сюрреалистичную
— Я щас… — Сообщил всем Матвей, доставая смартфон.
Все с любопытством уставились на парня. А ну как получится у него?
— Вот черт! — Выругался тот через несколько секунд.
Совсем молодой человек забыл, что на территории комплекса любая гражданская связь глушилась начисто, а специальная требовала личного подтверждения коменданта объекта.
— Как бы тут «маляву» на волю передать? — Поинтересовался он.
— Конвой! — Тут же рявкнул вахмистр.
Молодой человек показался в дверях буквально через секунду.
— Диктуй! — Великодушно предложил вахмистр.
Многодневный недосып сделал свое дело — даже такая незначительная доза алкоголя подействовала, конечно, не «убойно», но достаточно сильно.
Воронцов даже на миг замялся, но сообщение-таки вслух наговорил. К его удивлению вышколенный боец и бровью не повел. Лишь уточнил, что их узел связи не может передавать сообщения без одобрения коменданта только в рамках спецсвязи уровня «ТК».
Маг пригорюнился. Посылать сообщение такого содержания по ЭТОМУ каналу не хотелось абсолютно. Им, вообще-то правительственные сообщения шифруются, да и армейские…
— 342-ВД-337. — Сообщил личный идентификатор Демидовой Калашников.
Так по системе, уровень которой позволял и ядерные коды передавать, ушло всего несколько слов:
«Пью. Возьми водилу. Отсюда за супом на моей поедем.»
Впрочем, возможно Матвею было бы куда проще, если бы он знал, что во времена своей юности его с легкостью переплюнул будущий тогда император, отправив своим приятелям Никитке Михалкову, Гришке Воронцову, и Костьке Демидову сообщение состоящее всего из двух слов: «го курить».
Разница между нынешним самодержцем и Матвеем была в том, что первый по итогу за такие шутки получил знатных п*****ей от отца. А «малява» канцеляриста прошла незамеченной.
С другой стороны, и за наследником престола наблюдают в разы серьезнее, чем за «всего лишь» возможным Абсолютом, жнецом и членом рода Воронцовых.
Повезло, короче.
Однако чуть позже, едва выдалась минутка, парень очень проникновенно попросил вахмистра больше так не шутить. Тот от таких приколов согласно зарекся. А еще и от алкоголя. Так, на всякий случай.
— Предлагаю тост! — Провозгласил старик, ненависти к которому Воронцов уже не испытывал, поднимая бокал.
Парни налили буквально по капле в рюмки. Обоим как-то одновременно пришло в голову, что дел они натворили уже. Так что на сегодня косяков уже более чем достаточно.
Дождавшись,
— За планы! — И резко опустошил свой бокал.
Парни чуть притормозили, вдумываясь в простые слова, которые из уст приговорённого звучали достаточно… Необычно.
— За них! — Опустошили рюмки и они.
— Недавно перечитывал классиков. — Признался консультант, подхватывая со стола тонкий кусочек говядины.
Руками. Какие-то приличия он уже соблюдать смысла не видел. Да и приятели не настаивали.
Старик же, задумчиво прожевав, нараспев произнес:
Я — Франсуа, чему не рад,
Увы, ждет смерть злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея![1]
— Сильный духом человек был, — признал Шрам. — Его ведь повесили наутро!.. Можно ли оставить после себя слова сильнее?
Матвей поперхнулся, попытавшись скрыть невольно вылетевшие слова за кашлем. Однако консультант обладал очень неплохим слухом.
— Что-что, прости? Можешь повторить? — Попросил он.
Воронцов дал себе зарок с будущими мертвецами, из тех что вот-вот, не пить. Или, хотя бы, следить за базаром. Однако все же четко и ясно повторил:
— «Пейте какао Ван Гутена!».
Повилас задумался.
— Знаю эту историю[2], — наконец сообщил он. — Тоже достойно! Приговоренный обеспечил свою семью. Молодец! Так давайте выпьем за то, чтобы даже на пороге смерти не забывать о том, что нам действительно дорого!
Выпили. Повилас неожиданно продекламировал:
Хорошо, когда в желтую кофту
душа от осмотров укутана!
Хорошо,
когда брошенный в зубы эшафоту,
крикнуть:
«Пейте какао Ван-Гутена!»[3]
[1] Франсуа Вийон (фр. Francois Villon; настоящая фамилия — де Монкорбье (de Montcorbier) или де Лож (des Loges); между 1 апреля 1431 и 19 апреля 1432, Париж — после 1463, но не позднее 1491) — поэт французского Средневековья. Первый французский лирик позднего Средневековья
На следующее утро автор этих слов был казнен.
[2] Приговорённый к смертной казни преступник за солидное вознаграждение, обещанное его родне, прямо на эшафоте перед смертью выкрикнул в толпу: «Покупайте какао Ван Хаутена!». Об этой истории написали все ведущие европейские газеты и тысячи людей захотели узнать, что же это за чудо-продукт, о котором говорят за секунду до смерти висельники.