Канцелярская крыса
Шрифт:
— Что вы имели в виду, когда это сказали? Каков ответ на этот нелепый вопрос?
— Он вам не понравится, — тихо сказал Брейтман, все еще разглядывая варенье, — Потому что дословно он звучит так: «Мистер Уинтерблоссом — миф».
— Дурацкая шутка, — буркнул Герти невольно.
— К сожалению, не шутка. Человек по имени Гилберт Уинтерблоссом никогда не жил в Лондоне.
Это было столь нелепо, что Герти несколько секунд переваривал услышанное. А когда захотел заговорить, выяснилось, что язык его частично онемел, как в тот раз, когда он случайно отведал рыбы.
— Похоже, темпоральные перемещения сильно повлияли
— Вы никогда не были в Лондоне, — твердо сказал Брейтман, глядя ему прямо в глаза, — Понимаю, вы сейчас растеряны и смущены. Но это так. Ни один ныне живущий там человек не знает вас. Не существуете вы и в документах. Вообще никаких следов вашего пребывания в столице метрополии. Мои темпоральные шлюхи перерыли все архивы, регистрационные бюро, полицейские журналы, реестры и записи. Ни одного Гилберта Н. Уинтерблоссома в Лондоне не значится. Более того, человек с таким именем никогда там не проживал.
— Что за вздор?
Брейтман покачал головой.
— На тысяча восемьсот девяносто пятый год в Лондоне и окрестностях проживают трое Уинтернайтов, шестеро Уинтерсов, добрая дюжина Уинтерблишей и, кажется, даже один Уинтерблум. Ни одного Уинтерблоссома.
— Вы сумасшедший! — выпалил Герти, — Я прожил там двадцать два года!
— Стокиш-лайн, сорок три?
— Откуда у вас мой домашний адрес? Ах да, визитные карточки… Да, я последние шесть лет я живу именно там. Если сомневаетесь, отправьте какую-нибудь темпоральную шлюху к моей домохозяйке, миссис Андерсон. Уж она скажет вам, кто такой Герти Уинтерблоссом. Только, Бога ради, не вздумайте рассказывать ей что-нибудь про Новый Бангор, старушку хватит удар…
— Я уже говорил с миссис Андерсон, — невозмутимо отозвался Брейтман, — Она никогда не слышала про человека, которого зовут Уинтерблоссом. Последние пятнадцать лет у нее снимает комнату мистер Эндрю Миллер, главный бухгалтер компании «Риддлерз и Браун», специализирующейся на печатных машинках.
— Миллер? Какой еще Миллер? Что за ерунда?
— Вы ведь росли в сиротском приюте, если не ошибаюсь? В каком?
— Именно так. Приют Святой Агаты, это в…
— Я знаю, где это, мистер Уинтерблоссом. Не так давно я имел беседу с его настоятелем. В приюте Святой Агаты никогда не было ребенка с вашим именем.
— Какая-то мистификация, — выдавил из себя Герти, дрожащими руками пытаясь нащупать на столе чайную чашку, — Какой-то идиотский трюк! Вы что, хотите, чтоб я поверил, будто сам — призрак? Ерунда! Не знаю, что вы задумали, мистер Брейтман, и кого представляете, только меня вам не провести! А что на счет службы, а? Что на счет службы? Вы были в канцелярии у мистера Пиддлза? Уж он-то превосходно меня знает, смею заверить! Он считал меня самым многообещающим клерком и прочил в свои заместители!
Брейтман поднялся и мягко вынул из руки Герти прыгающую чашку.
— Я лично говорил с ним. В его канцелярии никогда не работал никакой Уинтерблоссом. И он был очень удивлен, услышав это имя, поскольку слышал его впервые в жизни.
Герти вдруг почувствовал ужасную тяжесть, навалившуюся ему на темя. Такую, что, кажется, хрустнул позвоночник. Удивительно, какая в доме Питерсона духота, совершенно нет кислорода, как они здесь живут, в этом чертовом доме, в этом чертовом городе, в этом…
Брейтману
— Эй, полегче. Мне показалось, вы готовы лишиться чувств.
Герти попытался улыбнуться, но ужасная слабость распространилась, как выяснилось, и на мимические мышцы. Он мог лишь едва шевелить языком, да и тот был слаб, как умирающий угорь.
— Отличная шутка, мистер Брейтман. Вы меня проняли. Но, боюсь, я слишком устал, чтоб ее оценить.
— Это не шутка, — обронил Брейтман, озабоченно щупая пульс Герти, — И, честно говоря, я вам крайне сочувствую, но ничего не могу поделать. Лучше было сейчас рассказать вам правду, чем позволять и дальше гулять в потемках, рискуя на каждом шагу разбить лоб. Во всем Лондоне нет ни единого вашего следа. Ни малейшего. Я досконально проверил все, что мог. Человек по имени Гилберт Уинтерблоссом — миф. Он никогда не получал образования в том университете, который вы закончили. Его никогда не видел портной, чьи бирки находятся на вашем костюме. Он не платил налогов, не вступал в брак, не покупал в рассрочку, не был записан в библиотеках, не заказывал столиков в ресторанах, не обращался в прачечную, не вызывал трубочистов, не имел проблем с полицией, не писал объявлений в газету, не жертвовал на развитие богаделен, не ездил железной дорогой… Неужели вы еще не понимаете?
— Он стер меня, — Герти казалось, что вместо слов он выжимает из себя соленую океанскую воду, невыносимо едкую, вперемешку с тиной, — Эта дрянь стерла меня. Отовсюду, где я был. Как она стирает воспоминания других людей, да? Уинтерблоссом, как и остров в Полинезии, стал мифом, о котором никто не помнит?..
Во взгляде Брейтмана Герти померещилось сочувствие. Удивительно, прежде он не думал, что внимательный профессорский взгляд может выражать что-то подобное…
— Вы не поняли, — мягко сказал Брейтман, все еще удерживая Герти за руку, — Вас не вытерли из Лондона. Вы никогда там не существовали. Вся ваша память о событиях, которые случались с вами до прибытия на остров — ненастоящая. Что-то вроде декораций.
— Ерунда. Я услышал зов, и потому прибыл. Вы сами…
— Не было никакого зова. Не в вашем случае. Вы никогда не прибывали на остров.
— Но как…
— Вы всегда здесь были.
Только невероятная слабость помешала Герти вскочить на ноги. Брейтман мягко удержал его и перехватил руку.
— Спокойно… Все в порядке.
— Дайте мне револьвер, — процедил Герти, — и я разнесу вашу голову, как перезрелую тыкву! Вы с ним заодно, да? С островом? Это какой-то безумный заговор, еще одна попытка свести меня с ума. Вы этого хотите?
— Успокойтесь, пожалуйста. Поверьте, мне тоже было нелегко смириться с подобным положением вещей. Я считал, что привык к самым невероятным теориям и фактам, но вы… Простите. Даже не представляю, каково вам ощущать нечто подобное.
— Вы лжете! — Герти сделал еще одну попытку вырваться, не более успешную, — Я прибыл на остров! На «Мемфиде»! Я помню это! Это было три месяца назад! Я помню!
— «Мемфида» и в самом деле прибыла в порт три месяца назад. Только пассажира Гилберта Уинтерблоссома на ней не значилось. Все можно объяснить, хотя не уверен, что это объяснение вам понравится. Вы возникли именно в тот момент, когда корабль заходил в гавань. И это было первой минутой существования мистера Уинтерблоссома в реальном мире.