Канцелярская крыса

Соловьев Константин Сергеевич

— Каким это образом? В Новом Бангоре заведено, чтоб постояльцы передавали рекомендательные письма от своих коридорных?

— Нет, сэр… Это… Сложно объяснить.

— Но тебе, кажется, все-таки придется, а?

Коридорный вздохнул. Судя по всему, он уже не радовался удачной сделке.

— У нас есть условные знаки, сэр. У каждого коридорного во всех гостиницах Нового Бангора. Мы их оставляем на багаже. Маленькие совсем, на днище. К примеру, царапинка в форме буквы «дабл-ю» — это отель «Уйатлиф». Зигзагом — это «Меркатор

Инн». А если змейкой…

— Тайный гостиничный алфавит? Но к чему все это?

— Чтоб знать, что за клиент, — потупился тот, — Каких проблем от него ждать и сколько можно получить на чай. Мы оставляем крохотные точки булавкой возле одного из углов чемодана. Пять точек значит, что постоялец не скупится на чаевые. Три значит, что дает средне, один — что этот скряга не даст и пенни…

Герти оставалось только головой покачать:

— Я понял. Дьявольская изобретательность!

Мальчишка, поняв, что ругать его не станут, немного воспрянул духом:

— Есть и прочие отметки, сэр. Маленькая чернильная клякса значит, что клиент любит запрокинуть за воротник. Трещинка на ручке в условном месте — что не прочь прихватить из номера пепельницу или полотенце. Еще мы обозначаем мотов, ловеласов, проходимцев, драчунов, сонь, хамов…

— Небось, обычный чемодан похож для вас на целую летопись, — пробормотал Герти, в самом деле удивленный.

— Аэ, сэр. По одному лишь виду чемодана мы можем сказать, в каких гостиницах был джентльмен за несколько последних лет, а также многое другое.

— И о чем говорят тайные письмена на чемодане мистера Иггиса?

— Ни о чем, сэр. На нем нет никаких отметок. Он абсолютно новый и не побывал ни в одной гостинице Нового Бангора.

— Значит, его владелец заселился сразу в «Полевой клевер»?

— Значит, так, сэр.

— А следовательно, мистер Иггис или в течение месяца обитал в городе инкогнито, не пользуясь гостиницами, либо… либо… Либо вовсе не прибывал из Англии!

— Это уж не мне судить, сэр. Только знаю, что номер он заказал до пятнадцатого мая.

Пятнадцатое мая! Герти прикусил губу, услышав эту дату, так хорошо ему знакомую. Он и сам собирался дотянуть до пятнадцатого мая, того момента, когда из порта выйдет ближайшее пассажирское судно, единственное связующее звено с континентом.

Если мистер Иггис заказал номер до того же дня, означать это могло только одно.

— Он собирается покинуть остров, — сказал Герти сам себе, но отчего-то вслух, — Мы не знаем, когда он появился на острове и зачем, но точно знаем, что он не планирует здесь более оставаться.

— Этого не знаю, сэр, а что знал, уже сказал, — коридорный откланялся и, не скрывая облегчения, двинулся прочь.

— Постой! — окликнул его Герти, — У меня еще один вопрос остался. Уже не про мистера Иггиса. Отчего ты мне рассказал все это? Ну, про журнал, про Бирмингем, про знаки? Ты не похож на человека,

который выбалтывает все первому встречному.

Коридорный осторожно улыбнулся. Как и у всех полинезийцев, у него были крупные и крепкие зубы.

— Я и есть не такой. Но для вас, сэр, я решил сделать исключение.

— Вот как? Отчего? Из-за куска мыла стоимостью три пенса?

Коридорный колебался с ответом несколько секунд.

— Вы ведь из Канцелярии, сэр, — наконец сказал он, опустив взгляд, — А значит, вам лучше не лгать. Всего хорошего, сэр. Доброго вам дня.

Секундой спустя Герти уже был в одиночестве. Некоторое время он молча разглядывал дверь номера семнадцатого. Закрытая, недвижимая, она напоминала крышку намертво заколоченного гроба. Гроба, который, как Герти уже был уверен, скрывает в себе некую тайну, быть может, и самого зловещего толка.

Вернувшись в свой номер, Герти вдруг взял чемодан и, водрузив его на кровать, принялся тщательно осматривать. Почти сразу же он обнаружил маленькое, булавкой проколотое, отверстие в нижней части. Одно-единственное. Скряга.

Не в силах ничего с собой поделать, Герти расхохотался.

???

«Следствие по делу мистера Иггиса» по-настоящему увлекло Герти.

И если сперва все это казалось ребячеством, тщетными упражнениями скучающего разума, то после беседы с коридорным стало окончательно ясно: жилец из семнадцатого номера вовсе не такая простая птица, какой хочет казаться.

Раз за разом Герти пытался выстроить все, что ему было известно про мистера Иггиса так, чтоб кубики сложились в единое строение. Но то ли кубиков оказывалось мало, то ли складывал он их неверно, всякий раз конструкция сама собой рассыпалась.

Судя по всему, так называемый мистер Иггис — самозванец. Он не имеет никакого отношения к лекарствам для лошадей, не жил в Бирмингеме, и в Новый Бангор явился отнюдь не для изучения рынка. Но для чего тогда? Интуиция, порядком обострившаяся от голода, подсказывала Герти, что конторы под названием «Арчиссон и Тоддл» в Бирмингеме не существует. А если и существует, в ее штате не значится никаких Иггисов, и уж тем более никто не отправлял этих несуществующих Иггисов в Новый Бангор.

— Что же у нас выходит, господа? — бормотал Герти, меряя шагами номер, уже измеренный по всем направлениям бессчетное множество раз, но все такой же тесный, — Выходит у нас интересненькое дело. Выходит у нас человек, который взялся посреди острова не пойми откуда. И, что самое интересное, теперь этот человек хочет остров покинуть. Вероятно, раз он хочет его покинуть, он уже совершил все, что собирался здесь совершить. Вероятно, это что-то незаконное, поскольку суть этого свершения намерено окружена им не очень хорошо продуманной ложью.