Канцелярская крыса
Шрифт:
Муан молчал. Молчание это показалось Герти тягостным, точно пауза перед расстрелом. Он прекрасно понимал, что сейчас все зависит от Муана. Крикни тот, что Герти — канцелярская крыса, Щука не будет медлить. И тот здоровяк, что с ружьем, тоже не будет. Рыбой не шутят. Одно движение, один взгляд — и пойдет полковник Уизерс на дно кормить самых всамделишных рыб.
Герти мысленно отвесил себе оплеуху.
«Ты идиот, Гилберт Уинтерблоссом. Ты вообразил себя охотником, а между тем сам оказался в настоящей мышеловке.
— Муан, нам надо сделать это сейчас, — торопливо заговорил Герти, — Именно для этого мы здесь. Но не беспокойся, я уже все продумал. Все, слышишь? Итак, смотри. Сейчас мы медленно возвращаемся к стойке. Делаем вид, что нам не понравилась рыба. И я тихонько сую этому Щуке револьвер под ребра. Смекаешь? Он открывает нам дверь. Очень осторожно открывает, конечно. Мы же не хотим тревожить того идиота с ружьем?.. Итак, мы идем к Стиверсу. Думаю, он недалеко. Лежит, бесчувственный, где-то в соседней комнате или в погребе. Мы берем его…
— Берем?!
— Аэ. Да. Если что, ты будешь его нести, Муан. Выходим. Тут есть опасность. Щука может поднять тревогу, особенно, когда мы будем на пороге. Но мы же не хотим, чтоб нас рубанули дробью, так? Поэтому, когда мы будем возвращаться, ты его… кхм… аккуратно пристроишь.
— Я что?
— Пристроишь, — Герти пожалел о том, что его представления об уличном сленге зияют ощутимыми пробелами, — Щелкнешь. Ну, треснешь. Аккуратно. Без убийства. Ну, знаешь, просто по лбу и…
— Мистра, — Муан обхватил большую голову руками, — лучше бы я продолжал работать швейцаром в «Полевом клевере». Этот план очень… вайранги.
— Что еще значит «вайранги»?
— Глупый. Очень глупый план.
— Это еще почему?
— Во-первых, Стиверс нырнул.
— Уж слышал. Плевать. Вынесем, как бревно.
— Во-вторых, — Муан перевел дыхание, — Я не смогу пристроить. И щелкнуть. И треснуть.
— Почему?
Муан тяжело вздохнул.
— Мистра, я же говорил вам. Я говорил! Мои табу. У меня много табу.
— К дьяволу табу. Только не этой ночью! Что они мешают тебе делать? Бить человека? — Герти приглушенно рассмеялся.
— Аэ, мистра, — Муан был очень серьезен, — Табу запрещает мне бить человека.
Герти поймал себя на мысли, что беззвучно открывает и закрывает рот. Как пускающая пузыри рыба.
— Стой… — пробормотал он, теряясь, — Как это… Что… Ты не можешь ударить человека?
— Не могу. Табу. Запрет.
— Что за вздор!
— Никак не могу, мистра. Я не нарушаю табу.
— Но ты же из Скрэпси!
— Что ж с того?
— И никогда не бил человека?
— Ни разу в жизни, — торжественно заявил Муан, обращая глаза ввысь, — Табу —
— Но как?! Как ты тогда смог выжить в этой дыре?
— Не обязательно уметь бить людей, мистра, чтоб выжить в Скрэпси, — сказал Муан поучительно, — Я горжусь тем, что чту табу. И мне не приходилось испытывать соблазн. Ни разу в жизни меня не пытались ударить или ограбить.
— Понимаю, отчего, с такой-то физиономией… Так, хорошо… Ладно… — мысли Герти разлетелись пригоршней разноцветных светлячков, — Но ты!.. Ты же силен, как бык!
— Много работал в юности. Валил деревья, тянул повозки. Говорил же, у меня было много ремесел. Но честных. Я стал силен, но никогда не использовал силу для того, чтоб причинить кому-то вред.
— Это смешно! Да взгляни на себя в зеркало! У тебя лицо человека, который способен загрызть родного брата!
— Иногда и лягушка снаружи в леопарда красится, — буркнул Муан недовольно, — Я думал, белые люди умнее, не судят по внешности. Ну лицо у меня с рождения такое, так что ж с того? Лицо и только-то. Просто, видя меня, никто не хочет драться или грабить. Природа такая у меня, мистра.
— И ты будешь говорить, что никогда не был в драке?
— Ни единого разу за всю жизнь.
— Ну конечно! А нос у тебя чего переломанный? А?
Муан потупился.
— Я уже говорил вам, неудачная была игра.
— Ах, игра? — саркастично уточнил Герти, — В шахматы, да?
— Именно так, мистра. Поскользнулся, когда играл. И сломал нос о чертову доску.
Герти расхохотался колючим нервным смехом. Щука мгновенно полоснул по нему острым взглядом. Достаточно острым, чтоб рассечь его тело, как мягкий балык. Парень с ружьем у входа лишь передернул плечами. Едоки и вовсе ничего не заметили.
«Так, спокойно, — приказал себе Герти, — Отдышись. Заставь мозги снова варить».
Герти некоторое время молчал, стараясь размеренно дышать. Муан в немом раздражении царапал столешницу ногтем. Балык лежал на своем блюде и безучастно глядел на них розовым мутным глазом.
— Тихо. Ладно. А как на счет немного придушить? Чуть-чуть, просто чтоб он отрубился? Ты не будешь никого бить, так что это не драка получается.
— Нельзя, мистра. Тоже табу.
— Хорошо. Заломай ему руки. Это-то сможешь?
— Не смогу. И это табу.
— Господи Боже! Да сколько у тебя табу, Муан?
Муан на секунду прикрыл глаза.
— Четыреста сорок восемь, мистра.
— Сколько?! — вырвалось у Герти.
— Четыреста сорок восемь, — повторил полли хмуро, — Я же говорил, мой отец не был дружен с шаманом. А мой отец был по-нашему рангатира, то есть вождь. Они крупно не ладили. Политика. Мне от этого перепало больше всех. Если вас еще интересует, я не могу лягаться, царапаться, кусаться и сбивать с ног. Все табу.