Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!
Шрифт:
Павел немного подумал и кивнул.
– В самом деле, Алексей Алексеевич, ваш план хорош. Пусть так все и будет. Надо только найти человека, который ростом и фигурой был бы схож с графом Паленом. Да, а что с арестованным будет потом?
– А потом, государь, его надо будет так же незаметно вывести во двор и посадить в карету, которая доставит его в Петропавловскую крепость. Ведь, если я не ошибаюсь, именно там, в Алексеевском равелине, находится Тайная экспедиция.
– Гм, – произнес подполковник Михайлов, – все это замечательно, но что будет, если Пален приедет верхом, или вообще придет пешком?
– Да, об этом я как-то не подумал, – потер подбородок Иванов. – Тогда следует
– А что, если, – сказал я, – спускаясь по лестнице, граф оступится и подвернет ногу? Тогда государь проявит участие к своему сановнику и предоставит пострадавшему карету дворцового ведомства.
– Следовательно, тот, кто будет изображать Палена, должен довольно убедительно прихрамывать, – добавил Игорь Михайлов. – Надо найти человека, который все это изобразит. Мои ребята вряд ли справятся с этим делом – нынешняя форма для них непривычна, и со стороны сразу бросится в глаза, что они чувствуют себя в ней весьма неуютно.
– Могу предложить моего приятеля Дмитрия, – задумчиво произнес Иванов. – Он одно время увлекался реконструкцией, ездил на Бородинское поле и как-то раз добрался до Аустерлица. Димка изображал артиллериста и даже научился орудовать банником и пальником. Форму он тоже умеет носить, правда, не совсем ту, что носят сейчас, а александровскую. К тому же он схож фигурой с Паленом.
– Алексей Алексеевич, – сказал заинтригованный император, – вы мне потом расскажете о ваших реконструкторах и о том, чем они занимаются. Пока же я принимаю ваше предложение. Вызовите поскорей сюда вашего приятеля, ведь уже через час мне надо выйти к сановникам, которые придут ко мне с докладами.
– А я пока прикину, как нам лучше арестовать Палена, – добавил Михайлов. – Ведь он человек храбрый и хитрый. Почуяв опасность – а чуйка у него работает, как у дикого зверя, – граф наверняка попытается оказать сопротивление. Поэтому его нужно брать строго и осторожно, чтобы не повредить телесно. Он нужен нам относительно целым и способным давать показания.
– Хорошо, господа, – кивнул Павел. – Давайте приведем себя в порядок и будем готовиться к встрече графа Палена. Скажу честно – с вами мне скучать не придется…
2 (14) марта 1801 года. Санкт-Петербург, частный дом купца Бергера.
Чарльз Джон Кэри, 9-й виконт Фольклендский
– Еще колбасы, герр Удольф? – спросила меня Лизелотте.
– Нет, спасибо, Лизе, я наелся, – улыбнулся я. Если сказать честно, мне уже изрядно осточертели ее немецкие завтраки. То ли дело моя родная Шотландия, где у меня на столе с утра уже стояли блюда с жареными куропатками, омлет из яиц с грибами, копченые сардинки, кровяной пудинг… Но когда ты в Риме, веди себя как римляне [21] . Тем более что меня здесь считают отпрыском знатного саксонского дворянского рода, которому зачем-то приспичило посмотреть Россию в эти холодные мартовские дни.
21
Английская поговорка, примерно соответствующая русской «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Лорда Уитворта я знаю по лондонскому клубу, в котором я поселяюсь, когда приезжаю в столицу по делам. В прошлый мой приезд он неожиданно пригласил меня отобедать вместе с ним. Мы уединились в приватном кабинете, где он с ходу спросил меня:
– Чарли, ты же вроде неплохо говоришь по-немецки?
– Именно так. Нам с братом преподавал этот
– А ты не хочешь поработать на благо Его Величества короля Георга?
– С удовольствием, – ответил я, зная, что оплачиваться эта работа будет щедро. А то меня Кристина все пилит за то, что у нас слишком мало денег. Да и отдохнуть от моей мегеры совсем не помешает.
Через две недели я встретился с Гансом Бергером, купцом из Петербурга, который пребывал на водах в Карлсбаде. Сначала он был довольно-таки заносчив, мол, сударь, я вас не знаю и не понимаю, о чем с вами разговаривать. Но прочитав записку, полученную мною от Уитворта, он изменился в лице и заискивающе произнес:
– Как там виконт поживает?
– Очень хорошо, – улыбнулся я. – Он передает вам привет.
– Виконт пишет, что вам необходима квартира в Санкт-Петербурге. Почему бы вам не остановиться в моем доме? Он находится на Кирочной улице, недалеко от нашей церкви.
– А это далеко от Английской набережной?
– Всего лишь половина мили.
Приехав в Петербург и поселившись у герра Бергера, я был неприятно удивлен, узнав, что ганноверская миля более чем в четыре с половиной раза превышает нашу, английскую. Но приняли меня вполне радушно, и я решил, что если заговор провалится и будут искать несостоявшихся убийц коронованного русского паяца, то здесь меня вряд ли кто-либо найдет. Немцев в городе много, и никто не заподозрит в приезжем из Саксонии эмиссара лорда Уитворта. Тем более сама фрау Бергер тоже посчитала меня саксонцем, и отношение ее ко мне было вполне приятственным. К тому же русских она не любит, и вся прислуга у них в доме – исключительно немцы. Англичан, к слову, она презирает еще больше.
На Английскую набережную я сам не поехал. Вместо этого я посетил некого голландца по фамилии Голдевайк, который давно уже работал на Уитворта, и поручил ему, во-первых, арендовать почтовый ящик под вымышленным именем у конторы де Конинка – такую услугу они, как правило, предоставляют всем иностранцам за сравнительно умеренную плату. А во-вторых, он должен послать надиктованное мною письмо барону Беннигсену с просьбой о встрече. Эта просьба была немедленно выполнена – ведь в письме содержалось ключевое слово, говорившее адресату, что обращается к нему человек из Лондона, имеющий соответствующие полномочия.
Встретились мы в вечернем Летнем саду – он оказался для этого самым удобным местом. В другое время года, думаю, там очень приятно, а сейчас – холодно и неуютно. Днем в нем еще попадаются прохожие, а ночью я ни разу никого не видел, кроме сторожей, которые, впрочем, не выказывают большого желания ходить по парку. Я мог быть уверен, что никто не подслушает наш разговор и даже не увидит нас вместе.
Но вот один момент мне совершенно не понравился. Когда мы встретились, Беннигсен с ходу назвал меня виконтом и присовокупил, что он был в Ганновере на Рождество, где и получил весточку от Уитворта о том, что я вскоре прибуду в Петербург. Так что конспирация моя оказалась отнюдь не лишней – достаточно Беннигсену попасть под подозрение, и русским станет известно о моем приезде. Я разъяснил ему, что о моем присутствии в Петербурге никто знать не должен. Тут он тоже чуть замялся, из чего мне стало ясно, что об этом известно не только ему.