Канцлер
Шрифт:
– Знаю, – буркнул я. – Так, значит, она теперь?..
– Полноправная представительница дворянского сословия. А также молода, хороша собой, знаменита – да еще и при деньгах… В общем, от женихов нет отбоя. – Павел ухмыльнулся и похлопал меня по плечу. – Так что я бы на твоем месте бы не медлил с возвращением на родину.
– Делаю все, что от меня зависит. Но, подозреваю, мне не светит.
– Тебе не светит, – кивнул Павел. – У британского монарха накопилось слишком много претензий. В том числе и адресованных лично. Некий князь Горчаков сначала сорвал секретную операцию королевского флота. Затем обманом проник на территорию Соединенных Штатов Америки и своими
– Прямо-таки вынудил? – поинтересовался я.
– Ну… Здесь старик Георг действительно прав – как ни крути. А вот остальное – навязывание политической воли, притязания на владения британской короны, сговор с опасным преступником. – Павел протяжно вздохнул и махнул рукой, будто отгоняя назойливых мух. – И так далее.
Похоже, я не ошибся – мои выкрутасы за океаном изрядно разозлили британцев – и российскому посольству в Лондоне пришлось отбиваться от нападок и парламента, и самого короля. И пусть Павел сохранил и приумножил достижения в Штатах, Эльзасе и Лотарингии – не хотелось даже думать, какую цену ему пришлось заплатить за все это.
– К счастью, его величество достаточно благоразумен – и ничуть не сомневается в благоразумии своих венценосных братьев. И понимает, что важнейшей целью для всех нас является сохранение мира. – Павел явно наизусть цитировал то ли письмо, то ли какое-то обращение британского монарха. – И поэтому он настаивает на немедленном проведении четырехсторонних переговоров с европейскими монархами. То есть – я, сам Георг, Жозеф Бонапарт и наследная принцесса Священной Римской Империи Анна-Мария фон Габсбург.
– Значит, он уже… – Я тут же навострил уши. – И готов признать ее законным правителем Рейха?
– Это может значить что угодно. Старикашка Георг играет словами, как хочет, – поморщился Павел. – Но – да, именно так он и назвал твою новую подружку-принцессу.
– Хитрый жук. – Я расстегнул пиджак – в зале определенно становилось слишком жарко. – И переговоры, конечно же, должны пройти в Лондоне.
– Именно так он и сказал. – Павел довольно закивал, явно оценив мою сообразительность. – Жозеф тут же потребовал провести встречу здесь, в Версале. Анне по вполне понятным причинам сказать пока нечего. Я предпочел воздержался от заявлений, и мы едва ли вообще пришли бы хоть как какому-то соглашению – если бы не получили предложение, от которого глупо отказываться. Особенно в нынешних обстоятельствах.
– Вот как? Вашингтон? – попытался угадать я. – Антверпен? Или вообще Стамбул, или?..
– Нет. Все мимо. – Павел с явным удовольствием наблюдал за моими потугами, но тянуть кота за хвост все-таки не стал. – Ватикан. В роли миротворца решил выступить сам Папа Римский. Жозеф тут же согласился, и я тоже. Подтверждения от Георга пока еще нет, но теперь старикашка никуда не денется. Его святейшеству не отказывают – будь ты хоть сто раз протестантом.
– Разумно, – кивнул я. – Пожалуй, в Ватикане у вас может даже получиться…
– И это еще не все новости, княже. Папа предложил нам место встречи – но не горит желанием участвовать лично. Что, опять-таки, вполне объяснимо. – Павел сделал мгнозначительную паузу. – В конце концов, чем бы ни закончились переговоры, кто-то из монархов непременно окажется недовольным результатом… И, вероятно, рано или поздно станет винить в этом СВятой Престол и лично понтифика.
– Нельзя угодить всем, – отозвался я.
– Верно. Но
– Нет, – простонал я. – Ты же не хочешь сказать?..
– Увы, княже. Увы. – Павел со вздохом похлопал меня по плечу. – Так что – крепись.
Глава 15
– Знаешь, почему мы носим эти знаки на одежде?
– Черные черепа? Они… они страшные.
– Может быть. Это особый знак. Его использовали…
– Давно? Еще до войны?
Давно же я не слышал этого. Месяц, полтора… Может, даже больше. Странные видения то ли из прошлого, то ли вообще из какого-то другого, неведомого и мертвого мира, видимо, просто не могли меня догнать. Слишком быстро я перемещался туда-сюда по ставшему вдруг тесным и крохотным земному шарик. Но стоило вернуться в Европу – и они тут ж снова оказались тут как тут.
Будто только меня и ждали.
То ли таинственная сила, чьими стараниями я очнулся летом прошлого года после страшной аварии, вдруг решила о себе напомнить – то ли просто настало время. Иногда в этих снах я видел что-то новое… точнее, хорошо забытое старое – и вспоминал еще кусочек о том, кем был раньше.
Впрочем, на этот раз все оказалось немного иначе. Обернувшись, я не увидел девчонку с небесно-голубыми глазами. От нее не осталось даже узкого следа на пыли дивана… да и самого дивана не было. Этот сон повторялся полтора года. И не то, чтобы я запомнил все детали – как раз они-то все время норовили спрятаться, расползтись тонкой пленкой небытия, обнажая суть – то самое, что я сам стремился разглядеть.
Или – что мне хотели показать.
Но теперь даже комната вокруг изменилась. Нет, пустые оконные рамы, неровная кромка обломанной стены и сердито-желтое небо вместо потолка никуда не делись – зато исчезла грязь, куски почерневшего камня и осколки на полу. Да и сам пол будто выцвел и как-то странно упростился – ни материала, из которого его когда-то сделали, ни текстуры, ни шероховатостей, ни даже следов времени. Поверхность под ногами как-то странно упростилась, выродившись в плоскую абстракцию.
Пол – то, почему ходят. И все.
Неведомый архитектор моего сна на этот раз решил не напрягаться и сэкономил на деталях. Я почему-то не сомневался: стоит подойти к окну, и снаружи окажется не пустая улица с почерневшими коробками домов напротив, то же самое, что и сверху: то ли небо, то ли просто грязно-желтое нечто вместо него.
Пустота.
Зато мои преследователи никуда не делись. Тяжелые шаги гремели снизу похоронным колоколом – и как будто даже понемногу становились ближе. Но вместо привычного испуга я чувствовал только раздражение. Наверное, от сочившейся из каждого стыка бытия фальши. Кто-то не слишком удачно, зато с немыслимым упорством подсовывал мне вместо видений прошлого подделку. Не то, чтобы совсем бездарную – и все же слишком грубую, чтобы обмануть меня больше, чем на минуту.