Кандалы для лиходея
Шрифт:
– Ну, в общем, да… – замялся Воловцов.
– Ничего, не смущайтесь уж так-то. Я уже привыкла и к косым взглядам, и к подобным вопросам, – спокойно сказала Настасья, улыбаясь лишь уголками губ. – Я отвечу. – Она ненадолго задумалась, потом произнесла: – С прошлой осени. У меня муж тогда пропал, еще летом. Ушел по грибы и не вернулся. Я все глаза по нему выплакала, в полицию заявляла, господин становой пристав Винник этим делом занимались, да Семена так и не нашли. Даже тела его. Верно, волки его съели или медведь задрал…
– Ну,
– А что дальше: муж пропал, родителей нет, одна я осталась одинешенька. – Глаза женщины повлажнели, однако она сумела сдержать себя и не заплакать. – Помощи ждать неоткуда, на селе у нас всяк сам за себя. К кому за помощью обратиться?
Настасья замолчала, глядя мимо Воловцова.
– И вы обратились к Козицкому? – воспользовался образовавшейся паузой Иван Федорович.
Женщина как-то странно посмотрела на следователя и снова отвела взгляд в сторону.
– Нет, он сам мне помощь предложил.
– Он что, такой добрый? – спросил Воловцов. – Всем свою помощь предлагает?
– Не всем, – чуть помолчав, ответила Настасья. – Вообще-то он человек строгий…
– Но в вашем случае он пошел вам навстречу, я так понимаю? – продолжал допытываться судебный следователь.
– Так, – ответила женщина.
– А почему он предложил вам помощь, как вы думаете? – задал новый вопрос Воловцов.
– Ну а что ж тут думать, – Анастасия немного замялась. – Верно, я ему приглянулась…
– Хорошо, какую он вам предложил помощь? – спросил, уже не тушуясь, Иван Федорович.
– Он… предложил мне стать его экономкой, – ответила Настасья. – Вести его хозяйство, готовить, стирать…
– Жалованье какое-то Козицкий вам положил или нет? – поинтересовался Воловцов.
– Да какое жалованье? – удивилась женщина. – И так я жила на всем готовом.
– А… интимные отношения у вас с ним… – Иван Федорович вдруг опять стушевался, что, похоже, не ускользнуло от взора молодой женщины, – давно начались?
– Это вам важно знать? – спросила Настасья.
– Это не мое любопытство, это для следствия важно знать, – стараясь быть убедительным, ответил Иван Федорович.
– Да тогда же, осенью, – просто ответила Анастасия и опять этим легким кокетливым жестом заправила прядку волос за ухо. – Самсон Николаевич относился ко мне очень хорошо, уважительно даже. Советы давал, как жить, чтоб никто не обманул и не обидел. А чем бедной женщине, у которой ничего нет, отблагодарить мужчину за благодеяния?
– Ясно, – кашлянув в кулак, произнес Воловцов. Пора было менять тему разговора…
– Да вы не думайте про него ничего худого, – как бы упредила последующий вопрос судебного следователя Анастасия. – В том, что мы стали жить с господином Козицким как муж и жена, скорее я виновата, нежели он. – Она как-то
– А вот на селе, напротив, говорят, что он спуску никому не дает. И если что не по его, так и со свету сжить может, – заявил в ответ на такую эмоциональную тираду женщины судебный следователь.
– А кто говорит? – вскинула голову Анастасия.
– Да просто, говорят… – неопределенно ответил Воловцов.
– Не слушайте их, кто так говорит, – Анастасия сделала брезгливую мину. – Это недоброжелатели, лентяи да завистники. Таковых на селе, почитай, каждый второй.
– Не считая каждого первого? – шутливо спросил Иван Федорович.
– Точно! – Настасья со смешком посмотрела на судебного следователя. – В самую точку попали!
– Хорошо, – улыбнулся Воловцов. Теперь на его лице была написана доброжелательность, как у милого дядюшки, который желает родной племяннице только добра. – Вы, наверное, знаете, что господин Козицкий, ваш… благодетель и… наставник, так сказать, находится у нас под подозрением в совершении убийства главноуправляющего Попова?
– Ну… да, – ответила Анастасия. – Только он этого, поверьте, совершить никак не мог.
– Вы предвосхитили мой вопрос, – признался судебный следователь и уже серьезно посмотрел на молодую женщину. – Стало быть, убиение человека господин Козицкий совершить не мог?
– Не мог, – твердо ответила Настасья.
– Но вы же сами сказали только что, что Самсон Николаевич – человек вспыльчивый?
– Сказала, – не стала отрицать своих слов Настасья, – вспыльчивый. Но не до такой же степени, чтобы человека убить…
– Ясно, – Иван Федорович, в общем, выяснил все, что хотел. – Последний вопрос…
– Слушаю вас, – спокойно и с достоинством ответила молодая женщина. И следователю Воловцову снова на миг показалось, что перед ним сидит не крестьянская девушка, без венчания и даже гражданского брака сожительствующая от безысходности своей судьбы с управляющим имением, а по крайней мере столбовая дворянка, знающая себе цену и воспитанная не где-нибудь, а в Институте благородных девиц.
– М-да, так вот, вопрос мой будет заключаться в следующем, – избавляясь от накатившего наваждения, приступил к заключительной части дознания Воловцов. – Как стало известно следствию, шестого мая сего года, в самый приезд главноуправляющего Попова в Павловское, между ним и Самсоном Николаевичем состоялся в господском доме нелицеприятный разговор. Этот разговор закончился скандалом и рукоприкладством. Господин Козицкий, по его же словам, в ответ на оскорбительные, но заслуженные замечания и высказывания со стороны Попова дважды ударил его в лицо и грудь. Вам что-нибудь известно об этом инциденте?