Кандидат на убийство
Шрифт:
— Наверное, не знали, как от него избавиться…
— Конечно… А исполнительный! Трудолюбивый! Ни к чему не придерешься. Только вот мозгов в голове кот наплакал.
— Так ты его через полгода тоже на повышение куда-нибудь сплавь, — ухмыльнулся Гордеев.
— Ага. Так и будем его посылать куда подальше, пока до генерального не доберется…
— Тогда уже он нас будет посылать, — горько заметил Гордеев.
— В том вся и клюква, — Турецкий махнул рукой. — Ну ладно, ближе к делу. У тебя что-то срочное?
— Да. — Гордеев
— Та-ак… — протянул Турецкий. — Это еще что такое?
— Кукла, не видишь, что ли?
— Вижу, что. кукла. Ты что, Юра, в детство ударился? Так у меня где-то трехколесный велосипедик пылится. Тебе, Юрий Петрович, не подарить?
— Да нет, Александр Борисович, мне бы с этой наиграться… — ответил Гордеев. — На предмет пальчиков ее проверить…
— Как срочно?
— Уже вчера… И вот этот листок тоже просветить не мешает. — Гордеев достал из «дипломата» бумагу в пластиковой папке и пододвинул к Турецкому.
— Похоже, это как-то связано с твоим новым подзащитным, Варгановым? — Не вынимая из папки, Турецкий пробежал документ.
— Да, — подтвердил Гордеев. — Женщину вынудили написать это заявление и отнести следователю, который ведет дело Варганова.
— Ясно… А чем угрожали?
— Тем, что она никогда не увидит свою внучку, — объяснил Гордеев.
— Сволочи! — возмутился Турецкий.
— Не то слово… Короче, в деле Варганова неожиданно всплыли совершенно новые факты.
— Со стороны обвинения?
— Ясное дело… Я уверен, что все эти факты — полная лажа, так же как с заявлением. И похоже, там тоже без шантажа свидетелей не обошлось, — предположил Гордеев.
— Понятно… Грубовато работают. Для чиновника такого уровня могли бы придумать что-нибудь поизящнее, — заметил Турецкий.
— Я тоже так думаю. То ли враги его не слишком разбираются в тонкостях шантажа, то ли торопятся очень. Иных объяснений у меня пока нет.
— Думаю, решили взять количеством. Что-нибудь обязательно сработает — не взятка, так изнасилование, не изнасилование, так взятка…
— Короче говоря, на кукле и бумаге могут остаться отпечатки одного из шантажистов. Детские и вот эти, — Гордеев достал еще один листок с десятком отпечатков пальцев, — принадлежат известным мне людям. А все остальные пусть в лаборатории выявят и сверят по компьютеру с базой данных, Может, что и выплывет…
— Хорошо, я сейчас сам отправлю в лабораторию и распоряжусь, чтобы твои игрушки изучили как следует. Думаю, к завтрашнему дню мы что-нибудь узнаем. — Турецкий взял куклу и распечатку и исчез, оставив Гордеева в своем кабинете в одиночестве.
Александр Борисович уже не рад был, что уделил время своему бывшему коллеге и другу Юрию Гордееву. Еще утром в кабинете заместителя генерального прокурора Константина Меркулова состоялся разговор о том, что дело Варганова, по причине высокого положения обвиняемого, следует передать в Генпрокуратуру. После чего
Сорокалетний Григорий Дрекссен, чьи отпечатки обнаружились и на кукле, и на листке с копией образца заявления, был обычным мелким мошенником. Он находился под следствием, и дней десять назад его дело о надувательстве доверчивых граждан (Григорий ходил по подъездам и продавал патоку вместо меда) было прекращено. Но сохранился адрес, по которому был прописан Дрекссен. Это давало шанс на его задержание.
Когда Гордеев вместе с оперативно-следственной группой Турецкого прибыл на место, в окнах квартиры Дрекссена Горел свет. Возле подъезда стоял старенький «мерседес». Но цвет ее не разберешь. В темноте все машины, впрочем как и кошки, серы.
— Похоже, тебе повезло. — Турецкий подал знак своим людям, и едва заметные тени скользнули в подъезд.
— И как не повезло этому самому Дрекссену, — откликнулся Гордеев.
Когда Турецкий и Гордеев поднялись на третий этаж, все уже было позади. Входная дверь была распахнута. Понятые, которых позвали загодя, сидели на диване в большой комнате И смотрели, как обыскивают квартиру. На вешалке Гордеев увидел желтую кожаную куртку. В кухне пара крепких парней держали худосочного мужчину с испуганно-помятым лицом, однако он и не думал сопротивляться.
Впрочем, появление Турецкого и Гордеева словно придало ему сил. Он почувствовал во вновь прибывших начальство и даже сделал робкую попытку вырваться из рук охранявших его дюжих оперативников.
— Вы не имеете права… — заверещал мужчина, почему-то обращаясь к Гордееву. — Это произвол!
Но затем он заметил суровый взгляд Турецкого, нацеленный прямо в душу и, казалось, способный проникнуть в самые дальние и темные ее уголки, и резко смолк.
— Григорий Дрекссен? — поинтересовался Турецкий.
Мужчина молча кивнул.
— Хорошо. Я Александр Турецкий, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Вот ордер на обыск вашей квартиры… — Турецкий махнул перед носом Дрекссена бланком.
— Я не понимаю, гражданин начальник… — Дрекссен осознал, что юлить абсолютно бесполезно, и перешел на обычный способ общения со следователем, — в чем дело? Меня вроде отпустили. А тут опять врываются… Вон дверь чуть не сломали. Быки…
Он покосился на могучих оперативников, которые держали его за руки.
— Значит, вы, Григорий Германович, нам вроде как даже и не рады? — улыбаясь, спросил Турецкий, устраиваясь на стуле напротив Дрекссена. — Так, получается?
Он сделал знак оперативникам, и те отпустили его руки.
— Почему же — не рад, — немного растерянно ответил Дрекссен, — хорошему человеку любой рад…
— А мы как раз хорошие. Очень хорошие, — сказал Турецкий, — мне кажется, это сразу видно. Разве нет? Вот думаем, не завернуть ли нам к гражданину Дрекссену на огонек, чайку попить. С башкирским медом.