Кандидат в маги
Шрифт:
Все, кроме Архивариуса, расположившегося в плетеном кресле-качалке под теплым пледом, сидели на пеньках вокруг печки и прихлебывали горячий чай из все тех же железных кружек. На «буржуйке» булькал старинный пузатый чайник, к колоде с воткнутым в нее топором, была приставлена видавшая виды гитара, и все это создавало ощущение какого-то особенного уюта.
Только вот безмятежно наслаждаться уютом не получалось. Все напряженно смотрели на экран старенького черно-белого телевизора на длинных тонких ножках.
К всеобщему удивлению
Телевизор вещал прямую трансляцию роскошного шоу, посвященного наступающим выборам Мага.
Сначала раздалась торжественная музыка, и на экране замелькали многочисленные тематические заставки, чередующиеся с рекламными роликами Консорциума Магического Бизнеса (которая умудрилась даже на черно-белом экране выглядеть цветной: вот что значит – действительно большие деньги!)
Затем камера выхватила огромную студию, заполненную одинаковыми синими манекенами на трибунах, и уставилась на звезду телеэкрана, известного ведущего, которого, впрочем никто не узнавал, так как волею Игры он принял облик седой и мудрой гориллы.
Манекены дружно, с каким-то деревянным звуком, зааплодировали, и ведущий мудро и грустно улыбнулся в камеру.
– Добрый день дорогие друзья, – заговорила горилла. – Сегодня весь наш эфир будет целиком и полностью посвящен ходу выборов Мага, которые, как вы знаете, начнутся с минуты на минуту. А потому в нашей студии, как вы видите, находятся только бездушные хлопальщики, которые, как известно, права голоса у нас не имеют. И, положа руку на сердце, признаюсь, что вообще не знаю, для кого сейчас веду эту программу – ведь все добропорядочные избиратели уже толпятся в очередях на избирательные участки…
По экрану замелькали кадры бесконечных толп, в которых восторженные граждане придавались предвыборной эйфории и то и дело затаптывали друг друга до бесчувственного состояния. Камера вернулась в студию.
– Вообще-то, как бы не принято в день голосования агитировать, – сказал ведущий, – но мы, я думаю, имеем право сделать исключение для всеми любимого, самого замечательного, чудесного и мудрого Независимого Кандидата в Маги!
– Можно просто – «Кандидата» – самодовольно сказал появившийся в кадре пряничный Доминатор.
Он сидел за маленьким кукольным столиком в роскошном костюме, очевидно, снятом с приятеля Барби Кена. Взгляд его глазок из сахарной глазури был надменен и полон презрения.
– А я знаю, кто нас сейчас смотрит, – сказал Доминатор. – Эти выскочки, которые все еще пытаются ставить
– Спасибо, уважаемый Кандидат, – вновь появившись в кадре, сказала горилла. – А сейчас у нас с вами на связи Тот Свет – ведь и там готовятся единогласно проголосовать за нашего единственного и неповторимого Кандидата…
Телевизионная картинка разделилась на две части. Оттеснив гориллу влево, на экране появился не менее известный ведущий – рыжий орангутанг.
– Скажите, пожалуйста, каким образом организован подсчет голосов на Том Свете? – важно поинтересовалась горилла.
– Можно, подумать, вы не знаете, каким! – усмехнулся орангутанг. – Как и у вас, у нас бюллетени с «галочкой» за Единого Кандидата в Маги кидаются в черный ящик Пандоры. И с этого момента на исход выборов уже не может повлиять никто.
– Сразу понятно, что у себя на Том Свете вы плохо знаете особенности нашей политики, – загадочно произнесла горилла, – У нас и шкатулка Пандоры неожиданно может выдать такой результат, что ей самой потом придется оправдываться.
Пошла запись дружный смеха в зале и одобрительных аплодисментов.
– Вы намекаете на магическую коррупцию? – поинтересовался орангутанг.
– Нет, на самую обыкновенную, – сказала горилла и коснулась уха большим серым пальцем. – Впрочем, мне только что позвонили и сказали, что если я не уведу разговор в сторону, меня снимут с работы. А потом снимут и шкуру. Поэтому давайте поговорим о детях.
– Почему именно о детях?
– Потому, что это будет политкорректно: дети ведь не имеют права голоса!
– Кстати, вас не возмущает, что дети не имеют этого права?
– Секундочку… Да, и эту тему на придется замять.
– Тогда поговорим о животных?
– Нет, вы действительно хотите, чтобы меня уволили, коллега?…
Снова смех в зале…
Я думаю, пора… – негромко сказал Богдан, оглядывая присутствующих.
Толик хмуро кивнул. Все уставились на Карину.
– Вы уверены? – спросила Карина.
– Конечно, ведь это последний шанс… – проговорила Криста.
– Летчики предпочитают говорить не «последний», а «крайний», – заметил Эрик. – Что данном случае совершенно не меняет сути дела…
Карина пожала плечами и хлопнула в ладоши.
И все, кто находился в комнате, вдруг оказались в Чаще, у подножия древней пирамиды.
Пирамида эта казалась теперь еще более странной и зловещей: одной стороной она утопала в вязком грязном тумане Мрачного Будущего, которое, наконец, дотянуло до нее свое гигантское щупальце. Другой стороной она словно пыталась спастись, нырнув в молочно чистый туман Будущего Другого.