Кандидат

Флобер Гюстав

Жюльен. С вашей стороны нехорошо так поступать, сударыня. Зачем насмехаться?

Г-жа Руслен. Нисколько. Быть может, я профан, но мне кажется, что вас ожидает блестящее будущее.

Жюльен. Оно закрыто для меня благодаря той среде, с которой я тщетно борюсь. Искусство плохо произрастает на провинциальной почве. Поэт, вынужденный жить в провинции, поэт, которого бедность заставляет выполнять бог весть какую работу, подобен человеку, вздумавшему ходить по трясине. Отвратительная тяжесть, прилипающая к ногам, не пускает его; и чем больше делает он попыток вырваться, тем сильнее

его затягивает. А между тем какая-то непреодолимая сила протестует и кричит внутри вас. Единственным утешением в необходимости поступать не так, как хочется, служат горделивые мечты о том, что сделаешь в будущем, а там проходит месяц за месяцем, понемногу примиряешься с окружающей пошлостью, в тебе вырабатывается покорность судьбе, своего рода спокойное отчаяние.

Г-жа Руслен. Я понимаю вас и сочувствую.

Жюльен. Как сладостно мне ваше сочувствие, сударыня, хотя оно и усугубляет мою печаль.

Г-жа Руслен. Мужайтесь. Успех явится позднее.

Жюльен. Возможно ли это в моем одиночестве?

Г-жа Руслен. Не бегите от общества, идите к людям. Их язык отличен от вашего, изучайте его. Подчинитесь требованиям света. Репутация и власть достигаются путем общения, и поскольку борьба является естественным состоянием общества, станьте в ряды сильных мира сего, будьте на стороне богатых, счастливых. А сокровенные свои мысли из чувства собственного достоинства осторожности храните про себя. Через некоторое время, когда вы будете жить в Париже, как и мы…

Жюльен. Но у меня нет средств на то, чтобы жить там.

Г-жа Руслен. Как знать? С вашим талантом и гибкостью нетрудно всего добиться; употребите их на пользу людей, которые сумеют вас за это отблагодарить. Но поздно; до приятного свидания, сударь. (Хочет уйти.)

Жюльен. Нет. Останьтесь, молю вас, ради бога. Я так давно ждал этого случая. Напрасно я пытался всяческими ухищрениями проникнуть к вам. К тому же я не совсем понял ваши последние слова. Вы как будто ждете чего-то от меня… Что это, приказание? Скажите! Я повинуюсь!

Г-жа Руслен. Какая самоотверженность!

Жюльен. Но ведь я живу вами! Когда мне хочется вздохнуть вольнее и я поднимаюсь на пригорок, мой взор невольно ищет среди других домов милый моему сердцу домик, белеющий среди зелени сада. Даже вид дворца не вызвал бы во мне столько желаний. Иногда вы появляетесь на улице; ослепленный, я останавливаюсь, а потом бегу следом за вашей вуалеткой, развевающейся сзади, подобно голубому облаку. Часто я подходил к этой изгороди, чтобы увидеть вас, услышать шелест вашего платья, когда вы идете по дорожке, окаймленной фиалками. Каждое произнесенное вами громкое слово, самая обыкновенная фраза казалась мне полной значения, непонятного для других, и я радостно уносил ее, словно сокровище! Не гоните меня! Простите! Я осмелился послать вам стихи. Они затеряны, как те цветы, что я срываю в поле и не могу вам поднести, как слова, с которыми я обращаюсь к вам ночью, но вы их не слышите. Вы – мое вдохновение, моя муза, идеальный образ, восторг мой и мученье.

Г-жа Руслен. Успокойтесь, такие преувеличенные чувства…

Жюльен. Все дело в том, что я – человек тридцатых годов. Первой книгой, которую я прочел,

была «Эрнани» Гюго, я хотел бы быть героем Байрона, Лара. Я ненавижу современную пошлость, обывательское существование, позор доступных любовных утех. Мое сердце полно любви, воспетой великими мастерами. В мыслях своих я не отделял вас от самого прекрасного, что только есть на свете; остальной мир, кажется мне, существует лишь в связи с вашей особой. Эти деревья созданы на то, чтобы качаться над вашей головой, ночь – чтобы сокрыть вас, звезды, тихо мерцающие, как ваши глаза, чтобы глядеть на вас.

Г-жа Руслен. Вас увлекает литература, сударь. Как может женщина довериться человеку, не умеющему совладать с метафорами или с собственной страстью? Мне, правда, она кажется искренней. Но вы молоды и не знаете еще, что такое неизбежность. Другие на моем месте сочли бы оскорбительным такую горячность чувств. Следовало бы по крайней мере обещать…

Жюльен. Ах, и вас объял трепет! Я это знал. Нельзя оттолкнуть такую любовь.

Г-жа Руслен. Люди здесь злые, малейшая неосторожность может нас погубить… Скандал…

Жюльен. Не бойтесь ничего. Мои уста будут сомкнуты, взоры отвернутся, я буду казаться равнодушным и, если я явлюсь к вам…

Г-жа Руслен. Но мой муж, сударь…

Жюльен. Не говорите мне об этом человеке.

Г-жа Руслен. Я обязана его защищать.

Жюльен. Я так и поступил – из любви к вам.

Г-жа Руслен. Он об этом узнает, и вам не придется раскаиваться в своем великодушии.

Жюльен. Позвольте мне встать перед вами на колени, чтобы любоваться вами вблизи. Я исполню все, что вы захотите, сударыня. Исполню достойно, не сомневайтесь, я чувствую в себе такую силу. Я хотел бы излить на вас все земные услады, все чары искусства, все небесные благословения…

Мисс Арабелла (прячется за дверью). Так я и знала.

Г-жа Руслен. Я жду от вас немедленно доказательств расположения и любви.

Жюльен. Да! Да!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Те же, мисс Арабелла, затем Мюрель и Грюше, потом Руслен.

Г-жа Руслен (направляясь к дому). Сюда идут. Я должна уйти.

Жюльен. Нет еще.

Грюше (в глубине сцены, преследуя Мюреля). В таком случае верните мои деньги.

Мюрель (продолжая идти). Вы мне надоели.

Грюше. Негодяй!

Мюрель (дает ему пощечину). Вор!

Руслен (входит, услышав звук пощечины). Что здесь происходит?

Жюльен (г-же Руслен). О, только это. (Звонко целует ей руку.)

Мисс Арабелла (узнав Руслена). Ах!

Руслен. Что случилось? (Замечает мисс Арабеллу, та убегает.) Арабелла! Завтра же выгоню ее вон.