Каникулы бога Рандома

Дубов Дмитрий

Пока я его слушал, улыбка на моём лице расползалась всё шире и шире. Мне уже было интересно, к чему в итоге приведёт этого человека собственное рассуждение. Но, как оказалось, не всё было так просто.

— Однако за смешную по вашим меркам услугу, я-таки вполне берусь отбелить репутацию данного здания и обещаю, что помещения в нём будут сдаваться, как горячие пирожки, — он посмотрел на меня и протянул руку. — Идёт?

— А что ви таки предлагаете конкретно? — спросил я, полностью подражая его говору.

«Не

надо, — попросил Игорь. — Ему наверняка будет обидно».

«Ничего, — отозвался я, наблюдая за реакцией пришедшего. — Он у нас вообще-то хочет себе помещение отжать».

— Ви меня простите, если я настолько неясно выразился, — не моргнув, продолжил Соломон Маркович, хотя по нему было видно, что мои слова его задели. — Я хочу получить скидку на помещение из-за его репутации. Вообще было бы неплохо предоставить его мне без оплаты на первое время. Но я обещаю, что другие, увидев мою адвокатскую контору в этом здании, сочтут его перспективным и сами ломанутся сюда за помещениями.

— Что ж, — согласился я, продолжая копировать его говор, — с удовольствием готов предоставить вам помещение, если вы в течение года будете-таки работать на меня бесплатно!

— Как ви могли подумать, что Соломон Маркович может работать бесплатно?! — всё-таки оскорбившись, адвокат поднялся со своего места. — Я до последнего думал, что мы с вами сможем договориться.

— А мы сможем договориться, — пообещал я уже нормальным голосом Игоря. — Но при том условии, что не будем любить друг другу мозг. Как вам такое предложение?

— Ну… — задумчиво проговорил Соломон Маркович и сел обратно на кресло. — Возможно, я немного переборщил с напором, — согласился он и посмотрел на меня с уважением. — Просто мне очень нужно помещение, а со свободными финансами, к моему стыду, пока не очень.

— Это не беда, — ответил я, садясь напротив него. — Я смогу вам помочь, а вы сможете помочь мне. Такая формулировка вас устроит?

— Вполне, — улыбнулся Соломон Маркович и снова протянул мне руку.

Но, прежде чем пожать её, я проговорил:

— И давайте договоримся, что о бесплатно речи не идёт, хорошо? Мы с вами друг другу будем предоставлять скидки, — я видел, как он погрустнел, но решимость заключить сделку его не оставила. — Идёт?

— Идёт, Игорь Николаевич, — ответил тот и с некоторым вызовом посмотрел мне в глаза. — А вам тоже палец в рот не клади. Буду рад с вами посотрудничать.

* * *

После разговора с новым арендатором я пошёл к себе на третий этаж.

В какой-то момент мне показалось, что я слышу где-то отдалённый вой. Но, как оказалось, не показалось.

Странные и сильно приглушённые звуки доносились со второго этажа. От моего внимания совершенно ускользнул тот момент, что звукоизоляция на втором этаже, возможно, лучшая

в городе. Сделано это было для того, чтобы посетители соседних комнат не мешали друг другу в самый ответственный момент.

И вот в одной из комнат кто-то устроил шумную гулянку, которую с лестницы было едва слышно. Только для того, чтобы пробить такой слой звукоизоляции надо было ещё постараться, поэтому я даже не представлял, что творится внутри.

Когда я открыл дверь комнаты, стены которой были увешаны цепями, ошейниками и плётками, в меня буквально ударило запахом алкоголя и громким воем.

Пьяные в зюзю Дезик и Оралиус пели.

— Цербер бывает кусачим, только от жизни собачьей… — выводила одна из голов Дезика.

— Чем выше любовь, тем ниже поцелуи… — ныл где-то рядом инкуб, и каждая пасть заглатывала ещё по порции крепкого алкоголя.

— Он не лает, ни кусается, — подвывала вторая голова моего питомца, — а сразу бросается и отгрызает прохожему…

— Попробуй муа-муа, попробуй джага-джага, — перебивал его демон. — Попробуй, давай, мне это надо, надо! — и начал рыдать.

Одна из голов Дезика, которая была менее пьяной, вдруг увидела меня.

— Шухер! — зашипела она на остальных. — Хозяин пришёл!

— Хозяин, вылезяин, — передразнила её другая голова. — Залезяин, — пьяно захохотала и вдруг начала икать.

— Дезик, ты пьян? — спросил я с удивлением в голосе, потому что вообще не мог такого предположить.

— Нет, — откликнулась та голова, что пела про собачью жизнь. — Только понюхали.

— Ну-ка полай, — сказал я, даже не подозревая уровень алкоголизации. — Проверим.

— Лай-лай-лай, — откликнулась голова и принялась икать.

— И кто автор этого безобразия? — со смехом спросил я, пытаясь определить, насколько всё плохо. — Или с обоюдного согласия? Так сказать, для коллективной ответственности. Учти, Дезик, тебе всё равно в три раза сильнее попадёт.

— Вот такой ты неблагодарный, — проговорила мне вдруг самая трезвая голова.

— Это чего это я неблагодарный? — удивился я, решив выяснить недопонимания прямо сейчас. — Делаю всё, что попросите, иду на поводу. Вы тут нажираетесь, как свиньи, а я ещё и неблагодарный?

— Сволочь ты бессердечная, — подтвердила голова. — Оралик полгода сидит, голодает, ни одной женской титьки не видел. Диета, можно сказать. Даже освоил новый вид деятельности, ик… самоговно… самовного… само-гоно-варение, во! И как освоил! А ты его даже не покормил!

— А чем его кормить? — усмехнулся я, разводя руками. — Титьками? Женскими?

— Ну в переносном смысле, ну да, — я всё-таки переоценил трезвость головы Дезика. Она тоже была невменяема, но ещё хоть как-то говорила. — Надо его к женщинам отправить. Пусть соблазняет, не голодает. А то потеряем пацана, жалко, молодой ещё, даже штукарь не разменял.