Каникулы на халяву или реалити-шоу для Дурака
Шрифт:
Митаннийская принцесса же была женщиной резкой и своенравной. За всю свою жизнь она любила только одного человека, отца своих сыновей. За что можно было любить этого больного на голову, болезненного и уродливого Эхнатона - не известно. Но чем красивее женщина, тем к более непривлекательному мужчине ее тянет. Почему так - наверное, закон притяжения противоположностей. Нефертити и Кия, две жены Эхнатона, были одна прекраснее другой.
А когда фараон-еретик умер, каждый из троицы 'министров' предлагал руку и сердце сероглазой красотке, но эта гордая женщина для каждого из них нашла достойный отпор.
Уже почти семь лет прошло, как она овдовела, но ни один из троицы не сдался. Как-то, правда, Сехемра подслушал разговор в коридорах, будто Эйе и Хоремхеб ухаживают за этой женщиной только из принципа, лишь бы она не досталась ему, противному жрецу. Но, судя по их действиям, они слишком хорошо вошли в роль.
Вот так и выходило: все трое знали о намерениях и действиях друг друга и чуть ли не соревнование устроили 'Кто быстрее охмурит Кию'. Но, увы, из этого получился бег на длинную дистанцию. Да и старики уже давно утратили ту молодецкую удаль, которая нравится женщинам.
Если бы Иван видел это состязание, вспомнил бы мюзикл про Эсмеральду и инсценировал бы надоевшую многим россиянам 'Бэлль' на кеметский манер: сначала к чужестранке пристает уродливый толстячок, потом - хитрюга-жрец, а под конец - военный. Почти по Гюго, однако! Все это было бы, устройся русский студент министром культуры каким-нибудь, а не сыщиком. Но история не терпит сослагательного наклонения, так что мюзиклу, увы, не суждено было порадовать фараона Тутанхамона и его приближенных.
Но вернемся к нашей троице. На этот раз Кия ни одного из них не интересовала, что, между прочим, немного ее обидело. Как ни странно, но гордая царевна так привыкла к придурковатым выходкам троих стариков, что без оных ей становилось просто скучно.
– Ваше величество, - обратился Эйе к сыну Кии.
Фараон оторвался от еды и с удивлением посмотрел на подчиненного. Что-то не то, коли сегодня не будет веселья с ухаживаниями. Такой забавы старики публику лишают! Ведь сегодня по расписанию за Кией должен был ухлестывать именно Эйе.
– Вчера ночью во дворце был пойман чужестранец-заговорщик, - продолжал начатую им фразу Хоремхеб, - догадываетесь, кто?
– Наверное, семит какой-нибудь треклятый?
– предположил Тутанхамон, откусив от манго.
– Нет, Ваше величество, разум, здоровье, сила, - продолжил уже жрец, - да убьет меня Амон, если я лгу, но это высокий человек из Раши, тот еретик, что песни смел вам напевать, которого еще все Дураком величают.
Фараон с женой переглянулись. О чем они подумали - неизвестно, но доносчик не унимался:
– Его кинули в погреб, чтобы наутро вы приказали закопать его заживо по ту сторону Хапри, а он говорил…
– Что у него специальное задание от царя Раши, - подхватил рассказ военачальник, - убить Его величество, разум, здоровье, сила, и всю венценосную семью, а потом вывесить тела ваши перед народом, чтобы люди
– Вот как!..
– многозначительно протянул фараон, доедая фрукт, - после завтрака отведете меня к этому негоднику, покажу я ему, где Сет зимует.
Все трое довольно потирали руки. Женщины же в ужасе смотрели на спокойно завтракавшего правителя. Подумать только, если верить словам троих стариков, то над всем царским родом Кемета висела нехилая опасность, а глава семьи спокойно жевал фрукты, закусывая выпечкой закусывая ентвителяа и ее сыну.
– Ничего, девочки, - сказал фараон, когда наелся, - я разберусь, никого из нас клеветник не тронет.
Малышки особо не поняли ничего из происходящего, Анхесенпаамон потупила взгляд, а Кия лишь укоризненно покачала головой, мол, сын, ты слишком беспечен. Но Тутанхамон обнял мать за плечи и сказал:
– Мама, может, когда-то я и ошибался, но Амон свидетель, все будет хорошо.
Кия резко отвернулась от сына и отправилась к себе в покои, не сказав и слова. Фараон глубоко вздохнул и бросил себе под нос:
– Мама-мама, Иван Дурак не виноват…
Тутанхамон с двумя стражниками и троицей неунывающих стариков спустился в подземелье. Сехемра и Хоремхеб вырвались вперед и побежали к тому месту, где в темноте можно было различить силуэт связанного человека, но вдруг отпрянули, словно там лежало что-то несусветное.
Фараон в компании стражников и Эйе прошел мимо них, а когда охрана осветила связанное 'тело', правитель не смог сдержать смеха.
Там, где должен был сидеть человек, располагалась композиция из мешков, весьма по форме напоминающая тело. А на мешке, который служил туловищем псевдо-Ивану, было написано углем кривыми-кривыми иероглифами: 'Сам дурак!'
– Это не весело!
– хором закричали все сопровождающие фараона.
– Этот злодей хочет вас убить, - продолжил за всех Хоремхеб, - а вы… вы… смеетесь над его смекалкой!
Тутанхамон, просмеявшись, посмотрел в потолок, будто искал там пятый угол комнаты, запасной выход или еще какую диковинку, и спросил:
– А почему это уважаемый жрец Сехемра ночью не спит, а бдит, ищет, кто же во дворце занимается отловом Иванов Дураков? Как бы люди в храме у этого жреца не стали роптать, что верховный жрец их по девкам пустился…
Да, доносчик выглядел совершенно невыспавшимся. Чего и говорить про его одеяние. Правда, за время завтрака жрец-таки перевязал пояс. Но от последнего заявления своего юного господина он потупил взгляд и закрыл лицо рукой.
– Жрец Сехемра, - возразил на обвинение Тутанхамона Хоремхеб, - никогда не станет по девкам гулять, и руки марать о преступников из Раши не будет, да разгневаются на него Боги за подобные выходки. А Ивана словил прислужник ваш, толстый Чиби.
Что и говорить, все трое выглядели подозрительными. Никто из них мало того, что не спал, но знал, и достаточно много, чтобы наговорить до тех пор, пока фараон им не поверит, что ни один непричастен. Или же все трое, не сговариваясь, решили ночью погулять по коридорам и послушать сплетни дворцовых слуг. Однако подобным делом они никогда в жизни не занимались. Как сказал бы Иван Дурак: 'Не папарацци они, чтобы для желтой прессы клубничку собирать!'