Каникулы в Аризоне
Шрифт:
На этот раз не понадобилось и нежности: только страсть и яростное обладание. Они были двумя половинками, принадлежащими друг другу, и теперь актом любви скрепляли свой союз. Хок начал сразу, одним мощным ударом. Она обвилась вокруг него руками и ногами и вместе с ним, ни на секунду не разлучаясь, ринулась в беспощадный, первобытный омут ощущений.
Ты моя, ты моя, ты только моя – ритмической литанией отдавало у него в голове, и она попадала в такт рефрену, как будто слышала его наяву.
И снова, витая в другом, блаженном
Я растаяла и приняла его форму, чувствовала Пейдж, наслаждаясь тяжестью мужского тела, ликуя, что наконец-то он потерял контроль над собой. Наконец-то не смог скрыть, что он к ней чувствует.
Так они лежали, переплетясь телами, выключенные из внешнего мира, пока Хок не шевельнулся и не сел.
Обхватив руками колени, он уронил на них голову.
– Прости.
Пейдж, которой совершенно не хотелось шевелиться, принудила себя тоже принять сидячую позу.
– За что?
– За грубость.
– Ну, значит, я безнадежно испорчена. Я так наслаждалась, как только можно.
Он поднял голову и уставился на ее улыбающееся лицо. Потом прислонился лбом к ее лбу.
– О, Пейдж, я не перестаю тебе удивляться. Никогда не угадаешь, что ты скажешь. Ей-Богу, не встречал таких. – Он вздохнул. – Что мне с тобой делать?
Она постаралась ответить легко и весело:
– Любить!
У него заблестели от волнения глаза.
– И этого хватит?
Всем существом она ощущала его неуверенность как свою. – Должно хватить.
Несколько часов спустя они стояли на берегу реки, которая расширилась до опасных пределов, и размышляли, как через нее переправиться. Ничего похожего на брод Хок не нашел.
Было два варианта. Идти дальше по тому же берегу в надежде, что он куда-нибудь да выведет. Или перейти реку здесь и выйти к людям без промедления, поскольку с высоты холма, куда Хок только что поднимался, он увидел на гребне горы по ту сторону реки примету двадцатого века – антенну. Она не могла стоять сама по себе, она означала жилье или по крайней мере проторенную дорогу. Пора было оставить реку-проводника. Но прежде следовало ее перейти.
Хок, как всегда, действовал основательно. Первым делом они устроили привал и подкрепились. Потом он сколотил небольшой плот для багажа. Они с Пейдж сняли с себя все лишнее, стеснявшее движения. Слава Богу, палатка и спальник были в непромокаемой упаковке.
При таких мерах предосторожности они благополучно перебрались бы на тот берег, если бы не одно непредвиденное обстоятельство, которое и свело на нет все их приготовления.
Когда пожитки были погружены на плот, Пейдж сказала:
– А ведь если мы утопим этот плот, нам до конца жизни придется прятаться от людей.
Они рассмеялись: Пейдж осталась в самодельных шортах и подвязанной
– Поздновато спрашивать, – сказал он, – но все-таки: ты умеешь как следует плавать?
Губы его все еще улыбались, но глаза глядели озабоченно.
– Как тебе сказать, золотых медалей и всего такого у меня нет, но разряд – выше среднего.
Он заговорил, глядя на быструю реку:
– Бог его знает, какая здесь глубина, но выше и ниже течение гораздо сильнее, так что выбираем меньшее из зол.
Мимо проплыла и утонула в водовороте ветка.
– Это от дождей в горах такой разлив. В обычных условиях к июлю горные речки уже смирные и спокойные.
– Нашей, наверное, забыли сказать, какой сейчас месяц.
– Да, просчет налицо, но теперь уже ничего не исправишь.
Он спустил плот на воду.
– Идем по отдельности, так будет вернее. Вон там, – он указал на место примерно в ста пятидесяти ярдах вниз по течению, – мы причалим. Я надеюсь. Если придется плыть, греби поперек изо всех сил.
Будет о чем порассказать внучатам, подумала Пейдж, решительно входя в воду.
Хок пустил ее первой, чтобы держать в поле зрения, и, толкая плот, двинулся следом. Тут-то на него и налетело вырванное с корнем дерево, несущееся по волнам.
Оно появилось так внезапно, что Хок не успел уклониться. Плот, подпрыгнув, перевернулся, а Хока зацепило корнями и поволокло вниз по реке.
Пейдж плыла саженками, вкладывая все силы в каждый взмах и гадая, насколько ее хватит. Услышав позади страшный шум и треск, она обернулась как раз вовремя и успела увидеть, что плот перевернулся, а Хока уносит налетевшее на него дерево.
– Хок!
Вода сразу набралась ей в рот. Чуть не захлебнувшись, она яростно пустилась вдогонку за стремительно уносящимся прочь деревом. Волны то и дело накрывали ее с головой, крутили, болтали, вертели из стороны в сторону. Но она должна была догнать Хока. С ним ничего не могло случиться. На долю секунды она прикрыла глаза, представив, что с ним что-то случилось. Нет, только не с ним! Он семижильный. Он прошел огонь, воду и медные трубы. Он выплывет. Выплывет, она знала.
Ее нога коснулась чего-то твердого – дно!
Пейдж отчаянно преодолела последние буйные метры, выбралась на сушу и упала навзничь, ловя ртом воздух, моля Бога дать ей силы. Она должна была идти искать Хока – как он сейчас без нее?
…Открыв глаза, Пейдж поняла, что пролежала в забытьи довольно долго. Солнце висело уже низко на западе. Покачиваясь, она поднялась и осмотрелась. Гребня горы с антенной видно больше не было. Пейдж не знала даже, в какой стороне его искать.
Река, через которую она переправилась, бежала, как прежде. Только Хока нигде не было. Пейдж рассеянно взглянула на свои ноги, все в царапинах – вот откуда эта саднящая боль! Но сейчас ей было не до царапин.