Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане
Шрифт:
— Словно кого-то выискивал?
— Н-нет, не сказала бы.
— Ну, а что произошло потом, миссис Хаймес?
Филиппа призадумалась.
— Потом начались суета и неразбериха. Эдмунд Светтенхэм и Патрик Симмонс зажгли зажигалки и вышли в холл, мы пошли за ними, кто-то открыл дверь в столовую… там свет горел… Эдмунд влепил Мици пощечину, и она прекратила вопить, после чего жить стало немного легче.
— Вы видели труп?
— Да.
— Вы знали покойного? Может, встречали его когда-нибудь?
— Нет. Никогда.
— На ваш взгляд, его
— Понятия не имею.
— Когда он приходил к мисс Блэклок, вы его видели?
— Нет. Кажется, это произошло ближе к полудню, когда я уже ушла из дому.
— Благодарю, миссис Хаймес. И еще один вопрос. У вас есть драгоценности: кольца, браслеты?
Филиппа покачала головой.
— Только обручальное кольцо и пара дешевых брошек.
— Насколько вам известно, в доме ценностей не было?
— Нет. Максимум, что там есть, — это столовое серебро, да и то — ничего особенного.
— Еще раз благодарю.
Идя обратно по огороду, Краддок столкнулся нос к носу с грузной, краснолицей, туго затянутой в корсет дамой.
— Доброе утро! — воинственно выпалила она. — Что вам тут понадобилось?
— Вы миссис Лукас? Позвольте представиться: инспектор полиции Краддок.
— Ах, вот оно что!.. Извиняюсь. Вообще-то я терпеть не могу, когда в мой сад приходят чужие и отрывают садовника от дела. Но, как я понимаю, это ваша работа.
— Так точно.
— Вы мне скажите, неужто у нас повторится то безобразие, что случилось вчера у мисс Блэклок? Это что, шайка орудует?
— Нет, миссис Лукас, к счастью, это не шайка.
— Нынче столько ограблений! А полиция спит.
Краддок промолчал.
— Вы уже говорили с Филиппой Хаймес? — поинтересовалась хозяйка.
— Она свидетель, мне нужны ее показания.
— А подождать до часу, конечно, было нельзя? Почему бы не допросить Филиппу в ее время, а не в мое?
— Я спешу в управление.
— Теперь ни в ком не найти сочувствия. Равно как и добросовестного отношения к работе. Опаздывают, перекуры устраивают по полчаса… В десять — перерыв. В дождь не работают. Если нужно подстричь лужайку, так обязательно что-то случится с газонокосилкой. С работы норовят улизнуть на пять-десять минут раньше.
— А из рассказа миссис Хаймес я понял, что вчера она вместо пяти ушла в двадцать минут шестого.
— Ну, может быть. Надо отдать ей должное — миссис Хаймес неплохо справляется, хотя бывает, что ее не сразу найдешь в саду. Конечно, она рождена для другого, Филиппа из приличной семьи, таким бедным юным вдовам всегда хочется чем-то помочь. Но и с ней не все слава богу. Школьные каникулы длятся целую вечность, а по контракту ей полагается в каникулы дополнительное свободное время. Я пыталась ей объяснить, что сейчас появились чудесные летние лагеря, где детки прекрасно отдыхают и даже не вспоминают про родителей. И вообще, что за привычка приезжать домой на каникулы?!
— Но миссис Хаймес вашу идею не оценила?
— Нет, она такая упрямая! А ведь я именно сейчас решила подстричь травку на теннисном
— Осмелюсь предположить, что во время каникул миссис Хаймес получает меньше обычного.
— Конечно! А чего еще она хочет?
— Уверен, что ничего, — сказал Краддок. — До свидания, миссис Лукас.
— Это был кошмар! — радостно сообщила миссис Светтенхэм. — Сущий кошмар! По-моему, газетам следует более осмотрительно принимать объявления. Я сразу подумала: странно, очень странно… Я ведь так тебе и сказала, правда, Эдмундик?
— А что вы делали, когда погас свет? — поинтересовался инспектор.
— О, как вы напоминаете мне мою старую нянюшку! «Где был Моисей, когда погас свет?» Ответ: «Конечно же, в темноте!» Как вчера вечером. Все стояли и ломали голову, не зная, что произойдет. А потом аж дух захватило: темень — хоть глаз выколи, представляете, как мы переволновались?! А тут еще дверь открывается — и на пороге темная фигура с пистолетом… Ослепительный свет и грозный голос: «Кошелек или жизнь!» Это был лучший миг в моей жизни! Ну, а через минуту начался кошмар. У меня над ухом свистели настоящие пули! Как на войне.
— Вы сидели или стояли, миссис Светтенхэм?
— Так… дайте подумать… где я была? С кем я разговаривала, Эдмунд?
— Откуда мне знать, мама?
— Может, я спрашивала у мисс Хинчклифф, стоит ли в холода поить кур рыбьим жиром? Или то была миссис Хармон?… Нет, она только вошла… Кажется, я все-таки говорила полковнику Истербруку, что атомная станция в Англии, на мой взгляд, представляет собой громадную опасность. Ее следовало устроить на необитаемом острове, а то, не дай бог, утечет радиация.
— Значит, вы не помните, где находились?
— Разве это так важно, инспектор? Ну, я, наверное, стояла у окна… или у камина, потому что часы били у меня над ухом, я хорошо помню. Какой же это был упоительный миг! Вот-вот что-то случится!
— Вы сказали, что свет фонаря ослеплял. Он бил вам в глаза?
— Прямо в глаза. Я ничего не видела.
— Налетчик водил фонарем по сторонам или держал его неподвижно?
— Ей-богу, не помню. Что он делал, Эдмунд?
— Он довольно медленно шарил фонарем по комнате, высвечивая нас поодиночке, как будто хотел разглядеть каждого повнимательней. Наверное, не боялся, что мы на него набросимся.
— Вы можете точно указать свое местонахождение, мистер Светтенхэм?
— Я разговаривал с Джулией Симмонс. Мы стояли посреди большой гостиной.
— А остальные тоже были там или кто-то прошел в дальнюю комнату?
— По-моему, туда пошла Филиппа Хаймес. Она стояла у дальнего камина. Если не ошибаюсь, она что-то искала.
— На ваш взгляд, третий выстрел был случайностью?
— Не знаю. Незнакомец резко повернулся, потом согнулся и упал, но вообще-то царила такая сумятица… Вы должны понять, практически ничего не было видно. А потом эта беженка истошно завопила.