Канкан для братвы
Шрифт:
– Тогда сразу к делу, – Денис уселся в кресло. – Вопрос у нас один – кому вы сообщили о дате экскурсии в Пулковскую обсерваторию?
– Какой экскурсии?
– Школьников из той гимназии, где учится ваш сын, – Рыбаков намерено не хамил и обращался на «вы». Но ни на йоту не поверил разыграному Лизунцом недоумению.
– Я не знаю ни о какой экскурсии!
– Подумайте хорошенько.
– Я сказал, что не знаю! И вообще, что это за спектакль?
– Дай я ему вмочу! – попросил Хоттабыч.
– Подожди, – отмахнулся Денис. – Вы, Тарас Алексеевич, не понимаете, в какую историю попали. Это все гораздо серьезнее, чем ваши финансовые
Лизунец напрягся.
«Ага, – Рыбаков отметил непроизвольное передергивание плеч бизнесмена при упоминании об уголовном деле годичной давности. – Вот этого он реально испугался. Почему?..»
– Правду мы все равно узнаем, – продолжил Денис. – От вас зависит, будет это быстро и легко или долго и неприятно.
– Давай, башмак [119] , толкуй, – забасил Садист, прижимая ко лбу мокрое полотенце.
– Мне нечего сказать! – коммерсант попытался сесть прямо.
– Тебе твое здоровье дорого? – оскалился Рыбаков, изменив манеру общения. – Кофе не пьешь, зеленым чайком балуешься, травки завариваешь... Если ты так о себе заботишься, подумай о целостности своей телесной оболочки. Здоровые органы в покалеченном теле – это нонсенс.
119
Тупица (жарг.)
Лизунец засопел и отвернулся.
Тулип прищурился.
– Давай я ему руку сломаю...
– Подожди. – Денис легко встал и отправился на кухню.
В гостиной он появился через минуту, держа прихватками кастрюлю на три литра, из которой валил напоенный кофейным ароматом пар.
– Переверните его на живот.
Хоттабыч сбросил связаного бизнесмена на ковер, а Садист наступил Лизунцу на шею.
– Смотри! – Рыбаков сел по-турецки и показал коммерсанту большую синюю клизму. – Как сказано в рекламе: «Наслаждение – это предвкушение...» Я даже марку напитка выбрал ту же – «Нескафе». Чтобы все соответствовало слогану. Врубаешься?
Лизунец заелозил по ковру.
– Литр кофе через задний проход [120] , – Денис подвинул кастрюлю поближе и опустил в нее носик клизмы, – и о здоровом сердце можно забыть. Особенно, если соблюсти пропорции – одна двухсотграммовая банка на полкастрюли. Кишечник, мил человек, тоже накроется. Как тебе такой метод допроса? Интеллигентно, но весьма действенно. За последствия я ручаюсь. Сегодня к вечеру станешь инвалидом. И никто из столь любимых тобой мусоров никогда не поверит, что тебе в зад вогнали банку кофе. В лучшем случае – сочтут фантазером, в худшем – отправят в дурдом.
120
Не повторять ни в коем случае! Крайне опасно!
Бизнесмен забился.
– Ну? – Денис схватил Лизунца за подбородок. – Будешь говорить?
– Да! – бизнесмен понял, что придется рассказать все. Иначе не миновать закачивания в толстую кишку полной кастрюли густого горячего кофе. Анус – не рот, челюсти не сожмешь и носик клизмы языком не вытолкнешь.
– Начинай, – приказал Рыбаков.
– Об
– Кто он?
– Бывший рубоповец. Глеб... Самойлов.
– Зачем ты ему сказал?
– Да я не специально! – забормотал коммерсант. – Просто к слову! Мы с ним о школе разговаривали, он своего сына к нам в гимназию определить хочет! Вот и спрашивал, что у нас и как... Ну, я как пример и привел эту экскурсию!
– Какое отношение Самойлов имеет к делу Печенкина? – осведомился Хоттабыч.
– Он вел оперативное сопровождение...
– Ты его давно знаещь? – спросил Рыбаков.
– Лет пять...
– Это он попросил тебя дать показания?
– Да, – еле слышно произнес бизнесмен.
– А зачем?
– Не знаю...
– Так уж и не знаешь! – Садист пнул Лизунца под ребра.
– Один раз он по пьяни говорил, что Печенкин клад нашел...
– Какой клад? – встрял Тулип.
– Не знаю... – Лизунец всхлипнул.
– Дело на Печенкина поэтому завели? – уточнил Денис. – Чтобы кладом поживиться?
– Наверное... Я точно не знаю.
«А он разбился, – Рыбаков крепко задумался. – И мусора остались без живого свидетеля, которого можно запинать и выбить место хранения ценностей... Но при чем тут заложники и тома дела? Если Самойлов работал со следаками, доступ к материалам у него был... Там были три карты Ленобласти. Но без каких-либо пометок. Такие карты можно купить где угодно. Да и Самойлов успел бы сделать ксерокопии, если бы они были ему нужны... Или не успел? Вернее, сначала не знал, что именно ему нужно, а потом карты подшили к делу и он не смог до них добраться? Объяснение дохленькое... Если у него есть данные о местонахождении мифического клада, то проще пойти в магазин и выбрать аналогичные карты, а не городить историю с захватом автобуса и прочей лабудой. Но вот вопрос – а простые ли это карты? На первый взгляд – да. По крайней мере я ничего особенного в них не заметил. Карты как карты, углы вот только неровно обрезаны... Части головоломки? Но зачем это было Носорогу?.. Черт, как все запутано!..»
– Адрес Самойлова у тебя есть?
– Нет, только номер трубы... Да, он еще про какие-то двойные знаки говорил!
– Где?
– Я не знаю, – разнылся Лизунец. – Честно, не знаю! Клад и двойные знаки! Потом, когда протрезвел, он меня предупредил, что я ничего не слышал! Я думал, что это треп пьяный!
– Кто-нибудь знает антоним к слову «эврика»? – устало сказал Денис. – У меня уже башню клинит. Если так дальше пойдет, впору экстрасенса приглашать.
– В деле, блин, есть какой-то знак, – уверено заявил Садист. – И этот пидор Самойлов за ним охотится...
– Я видел дело, – Рыбаков погрустнел. – Нет там ничего...
– Короче, надо обратно ехать, – решил Хоттабыч и ткнул в Лизунца. – Этого мои пацаны заберут. Посидит в подвале, пока все не кончится...
– Поехали, – согласился Денис. – Единственное, что мне понятно, так это наличие какой-то связи между делом Носорога, неким экс-мусором Самойловым и террористами. Но чем это может помочь нам, не имею никакого представления. Бред полнейший...
Салмаксов вжикнул «молнией» на рюкзаке и передал Дудкину три полиэтиленовых пакета с пшеном. Тот вспорол ножом один из пакетов, выставил руку в открытую дверь и высыпал килограмм желтых крупинок возле правого переднего колеса автобуса. Две нетронутые упаковки легли на сиденье водителя.