«Кантокуэн» — «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР

Кошкин Анатолий Аркадьевич

Основные принципы японского оккупационного режима на территории Советского Союза были изложены в секретном документе «Сводные исследовательские записки за 1943 г.» в разделе «Мероприятия по управлению Сибирью». С самого начала войны в оккупированных районах СССР предусматривалось установить военную администрацию, в обязанность которой входило «создание благоприятных условий для действий оперативных войск». Тем самым намечалось «заложить предварительные основы для управления этими районами как частью сферы сопроцветания». Затем, указывалось в документе, «ликвидируется коммунистическая идеология и коммунистические организации, вместо них вводятся идеи нового порядка в Восточной Азии… Объявляются полностью недействительными

прежние законы — это делается простым и сильным военным приказом… местные жители не допускаются к участию в политике».

В ходе оккупации намечалось массовое уничтожение советских людей, превращение оставшихся в живых в подневольную рабочую силу. Предписывалось «пользоваться строго реальной силой, не опускаясь до так называемого принципа умеренности». При этом прямо ставилась задача физически «устранить коммунистов и прочих лиц, которые составляли в прошлом руководящий строй», использовать труд населения оккупированных территорий главным образом на тяжелых работах в рудниках.

Планы оккупационного режима имели ярко выраженную расистскую окраску. В одном из документов выдвигалось требование провести «мероприятия по воспрепятствованию концентрации в Сибири славян, изгоняемых из европейской части России». Подчеркивалась важность пропаганды среди населения оккупированных районов идей исключительности и превосходства японской нации, ее права на руководство порабощенными народами. Для этого выдвигалось требование «ликвидировать прежние антияпонские взгляды и внедрить в сознание идеи и реальные факты сферы сопроцветания Великой Восточной Азии, в центре которой находится Япония».

В то же время, учитывая, что советское население на Дальнем Востоке и в Сибири с ненавистью относилось к японским захватчикам, и опасаясь «восстаний коммунистической партии», правящие круги Японии рассчитывали создать, если удастся, видимость самоуправления на оккупированных советских территориях. С этой целью планировалось «провести подготовку русской белоэмиграции с административным уклоном и тем самым выковать из сферы белоэмиграции кадры для различных правительственных органов, местной администрации и для создания различных экономических органов, особенно местных должностных лиц, непосредственно связанных с народом, так чтобы они успешно справились с работой».

Японские разработчики методов утверждения господства Японии в оккупированных частях СССР из опасения начала партизанской войны в своих планах допускали «местное самоуправление в низовых организациях», а также «учреждения, основанные на старых национальных обычаях». На роль марионетки был избран атаман Семенов, который впоследствии признавал: «В 1936 г. я встретился с начальником штаба Квантунской армии генералом Окамура (Ясудзи). От него я выяснил, что японский план вторжения предусматривает присоединить Уссурийский край к Маньчжоу-Го и создать буферное государство от Байкала на восток, сделав меня главой правительства…»

О том, что «самоуправление» в действительности было лишь пропагандистским маневром, свидетельствует и намерение установить в захваченных районах японские генерал-губернаторства. На советский Дальний Восток и в Сибирь намечалось послать вооруженных японских колонистов, которые должны были занять все высшие административные посты для надзора над русским населением.

Содержание планов установления оккупационного режима на советской территории со всей очевидностью показывает, что милитаристское руководство Японии планировало отнюдь не «оборонительную войну против опасности большевизма», как об этом твердила японская пропаганда, а неспровоцированную агрессию, являвшуюся важной составной частью обширной программы борьбы японского империализма за господство в мире.

ОТРЯДЫ МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ

В войне против Советского Союза

японское военно-политическое руководство замышляло широкое применение средств массового уничтожения людей — бактериологического и химического оружия. При этом японское правительство сознательно шло на нарушение Женевского протокола от 17 июня 1925 г. «О запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». Один из японских идеологов бактериологической войны генерал-лейтенант медицинской службы Исии Сиро заявлял: «Лица, пораженные стрелковым или артиллерийским оружием или подвергшиеся авиационной бомбардировке, после соответствующего лечения могут вернуться в строй. Что касается бактериологического оружия, то оно передает заразу от человека к человеку, проникает с пищей и водой в организм человека, дает значительно больший эффект, чем стрелковое, артиллерийское или авиационное оружие, выводит из строя массу людей, не поддается лечению и гарантирует, что объект нападения больше в строй не вернется».

Японское руководство не останавливало, что в результате применения преступного бактериологического оружия на смерть обрекались миллионы людей не только среди населения воюющих государств, но и среди населения нейтральных стран.

Центры разработки и испытания бактериологического оружия были созданы в 1936 г. по указу императора Японии. Они были размещены на территории оккупированной Маньчжурии, в приближенных к границам Советского Союза районах. Как заявляли японские генералы, из этих районов в войне против СССР использовать бактериологические средства будет легче и удобнее. Бывший командующий Квантунской армии генерал Ямада Отодзо признавал: «…Отряд № 731 был организован в целях подготовки бактериологической войны, главным образом против Советского Союза, а также против Монгольской Народной Республики и Китая».

Секретные лаборатории были замаскированы под названиями «управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии» и «иппоэпизоотическое управление Квантунской армии». Впоследствии эти военные формирования получили шифрованные наименования «отряд № 731» и «отряд № 100», которые возглавляли соответственно генерал-лейтенант медицинской службы Исии и генерал-майор ветеринарной службы Вакамацу. Обе эти крупные части, насчитывавшие три тысячи человек, были приданы Квантунской армии.

В лабораториях отрядов в огромных количествах выращивались возбудители чумы, холеры, газовой гангрены, сибирской язвы, брюшного тифа и других смертельных болезней. О масштабах деятельности японской фабрики смерти говорит лишь один факт: здесь были подготовлены производственные мощности для изготовления в течение одного месяца до 300 кг бактерий чумы. В «отряде № 731» и его филиалах в массовых масштабах выращивались блохи для последующего заражения их бактериями. Количество предназначенных для использования в качестве бактериологического оружия блох исчислялось десятками миллионов и измерялось килограммами. Генерал Ямада признавал, что только один «отряд № 731» «мог бы обеспечить своим оружием (всю) японскую армию для ведения бактериологической войны». В этом отряде в течение только одного «производственного цикла» вырабатывались миллионы миллиардов микробов.

Для разработки наиболее смертоносных средств бактериологической войны в отрядах систематически проводились чудовищные по своей жестокости эксперименты над живыми людьми, которых называли «бревнами». С конца 1937 и до лета 1945 г. в лабораториях генерала Исии были умерщвлены более 4 тысяч человек, в том числе русских людей.

Бактериологическое оружие применялось против СССР и МНР во время необъявленной войны на Халхин-Голе. В ходе военных действий японскими войсками использовались как боевые средства бактерии брюшного тифа, паратифа, дизентерии путем заражения реки Халхин-Гол.