Каперский патент

О'Брайан Патрик

— О нет, — улыбнулась Диана. — Лапландец Ягелло, ему где-то с десяток принадлежит.

— Они что, рабы?

— Нет, вряд ли. Крепостные, по-моему. Стивен, заходи же.

Открылась дверь. Высокая, согбенная пожилая служанка сделала реверанс и улыбнулась. Диана что-то прокричала по-шведски ей в ухо и провела Стивена в холл.

Она открыла одну дверь, захлопнула ее со словами «Слишком убогая» и открыла другую. Та вела в приятную квадратную комнатку с пианино, книжными полками, большой керамической печью, парой кресел и кушеткой. За окном росла липа. Диана заняла одно из кресел и попросила:

—

Сядь, где я могу тебя видеть, Стивен, на кушетку. Она нежно посмотрела на Мэтьюрина и продолжила: — Господи, как же я тебя давно не видела, о многом нужно поговорить, а я не знаю, с чего начать. — Последовала пауза. — А, скажу кое-что насчет Ягелло. Не то чтобы я обязана тебе что-то объяснять, Мэтьюрин, знаешь ли, но он сейчас приедет, и я не хочу, чтобы ты думал, будто обязан перерезать ему глотку.

Бедный ягненок, это окажется слишком жестоким! Когда я ему сказала, что буду рада его защите во время пребывания в Швеции, я имела в виду именно это. Защиту от оскорблений, преследований или плохого обращения. Ничего больше, и об этом я сообщила ясно. Конечно же, я объяснила, что сама оплачу путешествие. Мне нужна была просто защита, а не сожитель. Он не поверил — даже когда выражал все возможное уважение, заверял в братских чувствах и так далее, то подмигивал, боюсь, как все мужчины.

Долгое время мне не удавалось его убедить в том, что я имею в виду именно то, что сказала. Но в конце концов ему пришлось отступить. Я объяснила, что усилия тщетны, я поклялась. что больше никогда в жизни не дам ни одному мужчине причинить мне боль. Не смотри так сокрушенно, Стивен, все давно уже кончилось, я тебе искренне говорю. Молю Господа, чтобы мы не оказались простаками и нам бы это помешало восторгаться друг другом. Но, как я уже сказала, Ягелло пришлось мне поверить. Мы снова друзья, хотя он пытается помешать мне летать на воздушных шарах.

Ему предстоит женитьба на приторно милой девушке, влюбленной до безумия. Не очень умной, зато из хорошей семьи и отличное приданое. Я помогла устроить помолвку, и его бабушка очень мной довольна — когда вспоминает об этом, далеко не всегда.

— Очень рад услышать это, дорогая моя Вильерс... — начал было Стивен, но его прервал приход служанки.

Диана была вынуждена кричать ей так громко, как была способна, и, заметно охрипнув, объяснила:

— Ульрика говорит, что дома есть только яйца и копченый лосось. Я как раз собиралась за покупками, когда мы встретились. Она спрашивает, не желает ли господин вяленой лапландской оленины.

Ульрика внимательно следила за лицом Стивена. Увидев на нем выражение удовлетворенного согласия, она ушла, хихикая.

— Так, с Гедимином Ягелло мы разобрались. — продолжила Диана. — Кстати, когда они приедут, говорить придется по-французски, ее английский еще хуже. Давай начнем сначала — откуда ты прибыл?

— Из Англии, на «Сюрпризе», с Джеком Обри.

— Он в Стокгольме?

— Он отправился в Ригу, но вернется через день-два. Он шлет тебе свою любовь, их любовь. Так он и сказал: «Передай нашу любовь кузине Диане».

— Дорогой наш Джек. Господи, как же нас с Ягелло взбесил этот чудовищный суд. Он постоянно в представительстве, у него есть вся английская пресса. Джек перенес суд очень тяжело?

— Чудовищно тяжело. В предпоследнем плавании, по пути к Азорским

островам, ты бы его не узнала: холодный, неулыбчивый. Никакого личного контакта с новыми офицерами и матросами, очень мало со старыми. Он на них нагнал страх Господень. Как я заметил, на корабле играть роль долго не получится — экипаж быстро заметит фальшь. Но настоящие чувства они узнают, и в данном случае Джек их ужасал.

— Но именно там он захватил огромные трофеи. Разве это не улучшило его настроения?

— Он успокоился за Софию и детей — дела в Эшгроу, кажется, обстояли печально. Но призовые деньги, даже в таком количестве, суть дела не поменяли. А вот Сен-Мартен поменял.

— О да, да! Как мы радовались! Капитан Фэншо в представительстве сказал, что это самая удачная подобная операция за всю войну. Его же должны теперь восстановить?

— Думаю, могут. Тем более, что его кузен Нортон отдал ему место от Милпорта, карманного округа на западе.

— Теперь-то уж точно, с такой небольшой разницей голосов в парламенте. Как же я рада за них обоих. Я обожаю Софи! Стивен, прости меня, но нужно присмотреть за олениной. У лапландца бывают трудности с Ульрикой. Он, видишь ли, не из этого дома — Ягелло мне его просто одолжил вместе с фаэтоном и лошадьми, чтобы возить бабушку в церковь и иногда в город. А со мной он ладит.

Оставшись один, Стивен стал размышлять. Одно время он считал, что Диана, наверное, летает на воздушном шаре просто для удовольствия, но сейчас казалось более вероятным, что изначальная его и Блейна мысль оказалась верной. Жила она пусть и не в мучительной бедности, но уж точно небогато. Его мысли мчались вперед, пытаясь обуздать невероятную спешку и возбуждение духа, чтобы он мог выработать убедительный, связный способ изъясниться. Он вынул из кармана аптекарский флакон и ломал восковую печать на пробке, когда Диана вернулась с его свертком:

— Стивен, ты это оставил в экипаже. Пишан отнес его в кухню.

— Спасибо, — воскликнул он, пряча бутылку обратно. — Это листья коки, я их купил в Стокгольме.

— А для чего они нужны?

— Они снимают усталость, и, при правильном применении, чувствуешь себя умнее и даже остроумнее. Я тебе их посылал из Южной Америки.

— К несчастью, они не дошли. Мне хотелось бы почувствовать себя умнее и даже остроумнее.

— Мне очень жаль. Дела не идут как надо. Скажи, ты получила письмо, которое я отправил из Гибралтара перед южноамериканским плаванием? Я его передал с Эндрю Рэем, который ехал домой посуху.

— Господь свидетель, ты же не доверился этому чертову ничтожеству Рэю? Я его видела пару раз, когда он вернулся. Сказал, что видел тебя на Мальте. Вы вместе слушали музыку. Кажется, ты наслаждался водолазным колоколом и другими удовольствиями Валетты. Но ни о каком письме или сообщении он не сказал. Надеюсь, в нем не было ничего секретного.

— Ничего, что мог бы понять незнакомец, — заверил Стивен, вставая — пожилая дама открыла дверь.

Это оказалась графиня Тессин. Диана представила их друг другу на французском, добавив, что Стивен — друг Гедимина. Она его представила как месье Мэтьюрина-и-Доманова — совершенно правильно, но лицемерно. Можно было не волноваться — старая дама слегка смутилась и, узнав, что Ягелло не ждут до обеда, ушла, хотя ее и просили остаться.