Капитал (сборник)
Шрифт:
Кладет трубку. В дверь заглядывает цеховой мастер Сан Саныч с моделью в руках.
Павленко. Сан Саныч, заходи!
Сан Саныч. Здравствуй, Игорь Петрович.
Павленко. Здравствуй, здравствуй!
Сан Саныч (здоровается с Павленко за руку и ставит ему на стол модель, которая представляет собой тридцатисантиметровый стальной никелированный
Павленко (берет модель в руки). Спасибо… спасибо, Сан Саныч.
Сан Саныч. Сработали всей бригадой. Постарались, как говорится, скрутить волосы.
Павленко. Спасибо, спасибо…
Разглядывает модель.
Да. Вот, Сан Саныч, продукция, так сказать, нашего правила и нашего упора. Кажется, когда маленькая – так все просто…
Улыбаясь, гладит модель.
Сан Саныч (усмехаясь, подкручивает седой ус). Да. Просто, да не просто. Это не куриное дерево. Не паводок какой-нибудь!
Павленко (задумчиво). Не паводок… Да. Мальчишкой пришел я сюда. Семнадцатилетним пацаном с желанием и верой.
Сан Саныч. Помню, помню. Ты в Селезневской бригаде начинал.
Павленко. Да. Показали бы нам тогда эту модель…
С моделью в руке поворачивается к зрительному залу.
Вот! Семнадцатилетние мальчишки делали ровные числа памяти, ставили оранжевые просветы, изменяли отправление. Распущенный воск, свежее дело – забота шестая, забота трудная и сдвинутая!
Комната заводского общежития. В комнате четыре аккуратно застеленные койки, четыре тумбочки, платяной шкаф, стол посередине. На стенах фотографии актеров, вырезки из журналов. Дверь распахивается, входят Соня, Зойка, Клава и Ксения.
Зойка (падает на кровать, смеется). Ох, мамочки! Уработалась наша Зоечка!
Соня (садится на свою кровать, поправляет волосы). Ну и денек.
Клава. Ксюш, надо б чай поставить.
Ксения. Да ну его… сил нет…
Ложится на кровать.
Клава. Ладно, валяйся, как узор, я сама пойду…
Выходит
Зойка. Ой, девочки, что ж я так устала?
Соня. Курила с Васькой полдня, вот и устала.
Зойка. Да брось ты.
Соня. Хоть брось, хоть подними.
Зойка. Ты, Сонь, что-то сегодня какая-то выбранная. С Андрюшкой поругалась?
Соня (усмехается). Дуреха…
Ксения. Сонечка у нас идейная. У них с Андрюшей большая любовь.
Зойка. До гроба! До голубых стеблей!
Зойка и Ксения смеются.
Соня. Вот дурехи. Ржут, как патроны…
Входит Вера Лосева, за ней Клава, Тамара и Ира.
Зойка (приветливо машет рукой). Приветствую вас, товарищ бригадир! Комната № 12 рада принять делегацию ударниц тяжелого труда!
Лосева. Здорово, давно не виделись.
Зойка. Вер, я так и не поняла – почему это нам прогрессивку не заплатят? Мы что – жестяные зайцы?
Лосева (садится к столу, закуривает). Девчонки, есть серьезный разговор.
Ксения. Ругать нас будешь?
Ира. Конечно, мы теперь ускорили мясо, можно и красить кишки…
Лосева. Ругать я буду не вас, а себя.
Тамара. Так, значит, у нас вечер самокритики. Будем читать по губам?
Лосева. Вроде того.
Ира. Ну а серьезно, почему нас лестно и верно наклонили?
Зойка. Лишить прогрессивки просто так! Да это все равно что танцевать!
Лосева. Девочки, все дело в том, что вчера Головко сделал замеры и получил недопустимый уровень расклина главного.
Соня. А наш цех здесь при чем? Мы что, трогаем или крутим ногтем?
Зойка. Мы же никелировщицы, а не разные там собиратели мела!
Лосева. Головко не собиратель мела, а начальник литейного цеха.
Ксения. Ну а действительно, при чем здесь никелировщицы?
Лосева. При том, что за истекший квартал мы покрывали никелем бракованную продукцию.
Зойка. Ты что?
Соня. Сало какое-то!
Ксения. Что за чушь!
Лосева. Это не чушь и не кисть.
Девушки начинают шумно спорить.