Капитали$т. Часть 5. 1991
Шрифт:
— На подставную фирму, — сказал я. — Мы с покойным Немцем ее открыли, директор какой-то бомж из сидевших.
— Понятно, — кивнул Миша. — Менты же хозяев будут искать…
— Пусть ищут, — улыбнулся я.
— То хорошо, что хорошо кончается, — сказал Миша задумчиво. — Я бы тебе советовал здесь отсидеться.
Я окинул взглядом убогий интерьер конспиративной квартиры.
— Нет, Миша. Труба зовет.
Миша молча кивнул.
С бывшим водителем и охранником Борей мне пообщаться не удалось. Ночью, сразу после неудавшегося покушения, он вскрыл себе вены в ванной. Перед тем, как вскрыться,
Злости к Боре я не испытывал, скорее досаду и жалость — ну глупость сделал человек, ошибся, за что и заплатил. Самую высокую цену из возможных. Серега, который привел Борю в фирму, дико злился. Если бы Боря не поступил так, как поступил, то Серега наверняка все сделал бы сам.
И еще одно громкое убийство произошло у нас в городе через несколько дней после взрыва. Был убит Давид Абхаз. Он ехал на «Волге» из своего убежища в частном секторе в северной части города. Но не доехал — поравнявшийся с ним неустановленный мотоциклист выпустил в него обойму из «ТТ». Восемь пуль, шесть попали в цель. Шансов у Давида не было. Городские газеты написали об убийстве, сделав акцент на связях покойного с московскими криминальными воротилами. Одним словом, «московский след».
Мой бывший милицейский покровитель Николай Николаевич ушел в отставку. Ходили слухи о том, что были у Николая Николаевича с покойным Абхазом совместные дела. Этим и объяснялся его странный негатив в мой адрес. Похоже, он решил, что мы с компаньонами не вытянем управление серьезными активами. Одно дело — видеосалон, а совсем другое — промышленность. В принципе, Николай Николаевич рассуждал правильно, но все равно ошибся.
В общем, наши дела шли довольно неплохо. В отличие от глобальных событий — страна катилась под откос со все нарастающим ускорением…
В преддверии августовских событий я поговорил со всеми ключевыми работниками фирмы. Раздал инструкции, которые сводились к простой установке: «что бы ни случилось, работаем в обычном режиме!» Без паники. Без резких движений. Все как всегда.
— Что-то знаешь? — допытывался у меня Валерик. — Что?! Колись, Леха!
Я отшучивался. Валерик тихо злился.
Я хорошо знал, когда все начнется — 19-го августа. А 22-го все уже будет закончено. Но все равно день 19-го августа стал слегка жутковатым. Удивительное дело, в минуту прямой угрозы для жизни испугаться просто физически не успеваешь, а вот от вида «Лебединого озера» по ЦТ реально продирал мороз по коже. Естественно, все мои инструкции были мгновенно забыты. У сотрудников паника. Мы собрались на экстренное совещание.
— Ну чего? — сказал Серега, грустно оглядывая наш зал собраний. — Поработали, пора и честь знать. Хорошего понемножку. Нужно бабки куда-то ныкать, Леха.
— Не только бабки, но и прочее, — присоединился к нему Валерик.
— Американцы передают — в Москве танки! Военный переворот! —
— Ты этих переворотчиков видел? — спрашиваю я вяло.
— Видел пресс-конференцию!
— Они же перепуганные. Говорит, а у самого руки трясутся. В трясущихся руках власть не удержишь! — Я старался говорить спокойно. — И вообще, господа-товарищи… последнюю неделю я как заведенный твержу — работаем в обычном режиме! В обычном, мать его, режиме! Я не могу понять, что здесь непонятного?!
— Ты не ори, — сказал Серега, слегка успокоившись. — Лучше скажи, ты знал чего-то об этом перевороте? Сорока на хвосте принесла? Нам-то можешь нормально объяснить, не чужие же люди!
Я хотел ответить, но запиликал телефонный аппарат. На проводе Сергей Иванович Ленцов, собственной персоной. Еще один обосравшийся, злорадно подумал я. Но в трубку вежливо сказал:
— Добрый день, Сергей Иванович!
— Здравствуй, здравствуй! — прогудел Ленцов. — Как вы там? Телевизор смотрите?
— В основном «Прогноз погоды», — улыбнулся я.
— А… погоды… А что, Алексей, может оно и к лучшему, а? Что так все повернулось?!
— Еще ничего никуда не повернулось, — сказал я.
— Да брось, — усмехнулся Ленцов. — В Москве танки. Чрезвычайное положение. Завтра всю вашу коммерцию — к ногтю.
— Нашу коммерцию, Сергей Иванович, — очень доброжелательно поправил я. — Нашу с вами.
— Запомни, парень, мои слова! — грозно изрек Ленцов. — Я ни к каким таким делишкам отношения не имел, не имею и иметь не планирую! Ты меня хорошо понял?!
Ну и дурак, подумал я. Страхуется Сергей Иванович. Дистанцируется от нас. Думает, что все пишется и ему впоследствии принципиальная позиция зачтется. Ну и хрен с тобой. Сам добровольно отказался от оговоренной доли по комбинату. За язык никто не тянул.
— Я вас очень хорошо понял, — сказал я, повышая градус доброжелательности до максимума. — Вот у меня в кабинете пацаны сидят. В нашем кругу, Сергей Иванович, принято отвечать за базар. Вы, наверное, не слышали таких выражений, но они есть. Профессиональная лексика. Так вот, вы за базар отвечаете? Никаких дел у нас совместных нет? Краями расходимся? Никто, никому, ничего?
— Я с проходимцами никаких дел не имею! — пафосно воскликнул Ленцов. — Я тебе что сказать-то хотел? Друг твой из городского совета… Воду мутит! Пикет у обкома устроил! Ты ему скажи, Алексей, чтобы хвост прижал, пока не поздно. А то упекут, куда ворон костей не доносит!
— Ого! — удивился я. — Борис Борисович? У обкома? Спасибо за информацию!
— Бывай! — изрек Ленцов и повесил трубку.
Я весело рассмеялся.
— Чего там? — спросил Валерик настороженно.
— Ленцов слился, — сквозь смех проговорил я. — Лецнов слился, а Борис Борисович мутит революцию! Пикет выставил у обкома. Погнали к Борисычу, пособим в его нелегком деле!
— Ты здоров, Леха? — участливо спросил Серега. — Если Борисыч чего-то и мутит, то сейчас туда толпу ОМОНа сгонят, всех запакуют!
— Хрен с вами, — сказал я весело. — Сам поеду!
— Псих, — вынес вердикт Валерик. — Поехали, хрен с тобой. Знал бы, спортивный костюм надел бы.
— И я поеду, — решил Серега. — Че меня дубинками, что ли, никогда не лупили? Тут исторические события, а мы, как идиоты, закрылись и сидим!
Кортежем из пяти автомобилей мы отправились к обкому.