Капитализм: Незнакомый идеал

Рэнд Айн

Не обращая внимания на неоднократные призывы пояснить, что же они имеют в виду под «экстремизмом», они продолжают оперировать конкретными примерами, подменяя пояснения руганью и не желая касаться общих понятий и принципов, которыми руководствуются. Они вываливают кучу обвинений на некие группы граждан, отказываясь раскрывать критерии, на основании которых эти группы были выбраны. Все, что может различить общественность, - это череда оскаленных физиономий и хор истеричных, брызжущих злобой голосов, которые при всем этом призывают «не давать хода ненависти» и требуют «терпимости».

Когда люди настолько рьяно набрасываются на что-либо и при этом отказываются дать определение тому, на что набрасываются, когда они отчаянно бьются за какую-то невразумительную, невнятную для окружающих цель, можно с уверенностью

сказать: они не желают, чтобы их истинная цель была понята обществом, - ведь тогда всем их устремлениям придет конец. Значит, нужно попробовать разобраться, что за цели на самом деле скрывает вся эта невнятица.

Для начала обратите внимание на абсолютную неравноценность объектов ненависти «умеренных»: коммунистическая партия, ку-клукс-клан и Общество Джона Берча. Если попытаться вычленить некий общий принцип, на основании которого можно объединить эти три группировки, то из этой попытки ничего не выйдет; обозначить их все одним понятием можно разве что как «политические группировки». Само собой, «умеренные» имели в виду вовсе не это.

В ответ на это «умеренные» воскликнули бы, что общее для них всех - то, что все эти объединения являются «злом». Хорошо, но какого рода злом? Коммунисты повинны в уничтожении миллионов людей на всех континентах. Куклуксклановцы повинны в убийствах невинных, осужденных толпой линчевателей. А в чем виновато Общество Джона Берча? От «умеренных» можно добиться лишь такого ответа на этот вопрос: «Они обвиняли генерала Эйзенхауэра в принадлежности к компартии».

Такое обвинение в самом худшем случае можно отнести лишь к категории клеветы. Давайте оставим в стороне тот факт, что это обвинение, которому хронически подвергается любой государственный деятель со стороны общественного мнения. Давайте примем за истину, что клевета - это действительно серьезное правонарушение, и зададим лишь один вопрос: относится ли клевета к той же категории зла, что и деяния коммунистической партии или ку-клукс-клана?

Считаем ли мы массовые убийства, суд Линча и клевету равным злом?

Если вы услышите от кого-то, что он одинаково против бубонной чумы, обливания людей кислотой и придирок тещи, вам будет понятно, что на самом деле этого человека возмущает лишь его теща, и именно от нее он мечтает избавиться. Это пример из той же области, что и поставленный нами выше вопрос.

Человек, искренне выступающий против коммунистической партии и ку-клукс-клана, ни за что не опустится до того, чтобы приравнять их преступления к деятельности пустячного сборища оболваненных граждан, самая страшная вина которых состоит разве что в необдуманном распространении непроверенной и клеветнической информации.

Более того: ни республиканцы, ни демократы, ни электорат в целом не рассматривает коммунистическую партию как одну из конкурентных сил на предвыборной арене; практически все поголовно сегодня выступают против коммунистов, не нуждаясь в официальной поддержке своего мнения. Ку-клукс-клан - это не республиканская проблема, поскольку его членами исторически были демократы; для республиканцев аннулировать их голоса было бы все равно что аннулировать голоса Таммани-холла [34] , которые они аннулировать никак не вправе.

34

Таммани-холл - политическое общество Демократической партии США в Нью-Йорке, действовавшее с 1790-х по 1960-е годы и контролировавшее выдвижение кандидатов в Манхэттене с 1854 по 1934 г.
– Прим. ред.

Таким образом, единственной проблемой для съезда республиканцев остается Общество Джона Берча. И действительно, именно оно и было реальной проблемой, - однако в более глубоком смысле, чем при первом поверхностном взгляде.

Действительной проблемой было не это Общество как таковое: оно явилось чем-то вроде искусственной и позорной соломенной куклы, которую «умеренные» использовали для того, чтобы

уничтожить более сильных и гораздо более важных противников.

Обратите внимание на то, что все делегаты республиканского съезда по-видимому понимали, что подразумевается под «экстремизмом», однако никто из них не выразил этого в точных терминах. Предметом обсуждений были исключительно некие «комплексные вопросы»; все слова, что там говорились, как будто создавали некий общий объем того, что никто не рискнул бы разложить на составляющие. В результате создавалось впечатление борьбы между жизнью и смертью, картину которой никак невозможно поймать в фокус.

Та же атмосфера превалирует теперь и в общественном мнении по данному вопросу. Люди спорят об «экстремизме» так, как будто знают значение этого слова, в то время как каждый из высказывающихся говорит о своем, используя этот термин в меру личного понимания, которое не совпадает с пониманием любого другого человека. И не забывайте о том, что это– важная часть проблемы.

Да, подавляющее большинство людей не знают определения понятия «экстремизм». Они просто ощущают, что на них воздействует что-то, по причинам, которые они никак не могут уяснить.

Чтобы понять, что именно произошло и как это случилось, давайте обратимся к похожим ситуациям.

Один из наиболее значительных случаев - несомненно, появление в 1930-е годы в нашем политическом словаре понятия «изоляционизм». Это был унизительный термин, предполагающий нечто дурное, но также не имевший ясного определения. У понятия имелось два значения - одно подложное, другое истинное; и оба оказались опорочены.

Приблизительная формулировка первого выглядела так: «Изоляционизм - это позиция человека, которого беспокоит лишь происходящее у него в стране и совершенно не беспокоит остальной мир». А на самом деле термином «изоляционизм» стали обозначать «патриотизм и национальные интересы родины».

Что именно подразумевается под «беспокойством о мире»? Поскольку никто не хотел или не мог заявлять, что состояние мира никак эту страну не беспокоит, термин «изоляционизм» стал соломенной куклой, при помощи которой в обществе создавалось неверное представление о тех, кого волновали интересы своего государства. Понятие патриотизма было подменено термином «изоляционизм» и исчезло из лексикона политических дискуссий.

Вряд ли возможно сосчитать точное число выдающихся патриотов, которые были облиты грязью, лишены слова и попросту устранены с политического горизонта с помощью этого ярлыка. Затем возник постепенный, неуловимый процесс оформления его истинного предназначения: понятие «беспокойства» превратилось в «бескорыстное беспокойство». Конечным результатом стал взгляд на внешнюю политику, который продолжает оказывать разрушительное воздействие на США и по сей день: самоубийственная точка зрения, согласно которой наша внешняя политика должна направляться не собственными государственными интересами, а интересами и беспокойством о благополучии мирового сообщества, то есть всех, кроме нас самих.

Конец 1940-х добавил к нашему культурному наследию очередной новоиспеченный термин - «маккартизм». Как и предыдущий, этот термин был унизителен, подразумевал какое-то коварное зло и не имел четкого определения. Считалось, что он означает «несправедливые обвинения, преследования и моральное уничтожение невинных жертв». На самом же деле «маккартизм» означал «антикоммунизм».

Никто не доказал, что сам сенатор Маккарти был повинен в подобных деяниях; однако произведенного от его имени термина хватило, чтобы запугать общественность и отбить у нее охоту к дискуссиям. Любые бескомпромиссные выступления против коммунизма и коммунистов стали называться - и называются до сих пор - «маккартизмом». Вследствие этого противодействие коммунистическому проникновению и его разоблачение практически исчезло с нашей интеллектуальной сцены. (Надо сказать, я не принадлежу к числу поклонников сенатора Маккарти, но пресловутый «маккартизм» тут совершенно ни при чем.)