Капиталократия и глобальный империализм
Шрифт:
«Капитал-Бог» создает «изолированного человека», «человека-атома», «вращающегося» только вокруг своих интересов, своего «эго», которое, в конечном счете, сводится к получению личной прибыли, личной выгоды. Но это обратил внимание еще К. П. Победоносцев с его философией «дней» и «дел» [180] , а затем Э. Фромм с поставленной проблемой «быть» или «иметь». «Рациональный» монетарный человек Запада выбирает не «быть», («дни» по Победоносцеву), а «иметь» или «владеть» (дела» по Победоносцеву). И в этом своем выборе он антионтологичен, т. е. противостоит своему человеческому бытию, и в исторической перспективе именно вследствие своей антионтологичности он обречен на «исчезновение».
Первая фаза Глобальной Экологической
«Человек-атом» – основа построений позитивистских моделей экономической науки и социологии.
«Человек-потребитель», «человек, стремящийся любыми средствами получить личную выгоду» становится основой онтологии капиталократической науки. Он стремится «владеть» и «иметь», но не «производить» и «творить». Он стремится потреблять, но не «давать» и «отдавать».
Это «превращенный», «вывернутый наизнанку, мир человека», поставленный онтологией Капитала-Бога или Капитала-Мегамашины «с ног на голову». Здесь «капитал» своим бытием подменяет бытие человека.
Вот почему в западной экономической науке базисом экономики становится не производство (в начале – сельское хозяйство, утилизирующее солнечную и теллурическую энергию и обеспечивающее человека продовольствием и, следовательно, жизнью, затем промышленное производство), а система распределения продуктов на основе рынка. В этой экономике производство становится одним из звеньев рыночно-распределительной экономики.
В западной экономической науке, таким образом, все переворачивается. На передний план выходит механизм распределения, а не производства: это в первую очередь «рынок», проблема опосредованного рынком «спроса» и «предложения», механизмы перераспределения капитала. Труд уходит в «тень». Разговор о труде в такой экономической науке почти исчезает. «Героем» экономической науки становится «бизнес» (предпринимательство) и «бизнесмен», «менеджер». Теперь не труд производит богатство мира (как было у Адама Смита ), обеспечивает восходящее воспроизводство капитала, создает технологический базис экономики, а бизнес, предпринимательство, менеджеры (управляющие). Экономическая наука приобретает «превращенную форму», «сканируя» «превращенную форму» бытия человека в «обществе Капитала». Такая наука дает якобы теоретический базис для будущего якобы существования капиталовласти – «капиталовласти», подчиняющей себе человека, ее воспроизводящего.
Следует еще раз сделать оговорку. Наука опирается на рациональные дискурсы. Но она не может только им ограничиться. Она должна быть открытой к развитию изучаемой реальности, к «двигающемуся», эволюционирующему разнообразию, к сменяемости качеств.
Капиталорационалистические обществоведение (в первую очередь экономическая наука и социология) и философия боятся «качественно иного», боятся диалектики, стремятся ограничиться только формальнологическим дискурсом. А. С. Панарин в своих работах [181] правильно поднял методологическую проблему прогнозирования наступления «качественно иного», которое не может являться простейшей экстраполяцией настоящего в будущее. Но именно такая логика, опирающаяся на законы системогенетики и диалектики, в том числе на системогенетические законы инвариантности и цикличности развития, спиральности развития и другие (теории системогенетики и социогенетики на базе системогенетики и учения об общественном интеллекте раскрыты в цикле работ автора за период с 1983 по 2000 г.), может понять закономерности наступления «качественно иного», механизмы диалектического «отрицания».
Н. Н. Моисеев расширяет понимание рационализма. В его теоретической системе «рациональным» выступает то, что способствует «выживанию человечества», повышению качества управления, решению экологических проблем. Фактически здесь поставлена проблема Неклассического рационализма [182] , который выступает диалектическим
6. Капиталорациональная наука общества и человека есть либеральная наука, т. е. наука, базирующаяся на догматах либерализма и социал-дарвинизма. Это третье научно-идеологическое установление мировой капиталократии и ее «клевретов в науке».
Социал-дарвинизм и либерализм в «научно-идеологическом» капиталократическом установлении – близнецы.
Социал-дарвинизм – одно из «псевдонаучных» фундаментов либерализма. Он появился задолго до открытия Ч. Дарвина. Вспомним кредо Гоббса, которое он рассматривает как основу «гражданского общества» или «открытого общества» (по Попперу и Соросу ): человек человеку – волк, потому что он «эгоцентричный атом», ведущий борьбу за свою свободу и свою выгоду, в которой «другой» – враг. Хаббард в идеологии «дианетики» или «саентологии» данный принцип возводит в основной: все, кто не исповедует догматы хаббардизма – «сапрессоры», которых надо уничтожать, потому что они мешают процессу наращивания капитала «церкви Саентологии» для достижения цели – господства над человечеством, а затем и над всем космическим миром, в том числе и над христианским «божьим царством» [183] .
Данное кредо Гоббса, на основе которого «гражданское общество» есть «правовое общество», в котором «право» призвано цивилизовать «дикое изначально общество», построенное на основе «закона джунглей», в дарвинизме только получило дополнительное доказательство. Триада дарвинизма < «наследственность, изменчивость, отбор»>, в которой главный акцент сделан на «естественный отбор», обратной стороной которого становится «борьба за существование», становится основой социал-дарвинизма.
Правда, уже во второй половине XIX века одновременно с дарвиновской теорией эволюции возникает ей противостоящая эволюционная гипотеза князя П. Кропоткина, в соответствии с которой главным механизмом эволюции является не «отбор», а «сотрудничество», взаимопомощь». В первой половине ХХ века появляется теория номогенеза Л. С. Берга, которая также противостояла дарвиновской схеме объяснения механизмов эволюции, показывая, что в биоэволюции на Земле есть законы («номос»), «канализирующие» ее «ход», т. е. ограничивающие действие механизмов конкуренции и естественного отбора. А. А. Любищев в своей теоретической системе объяснения прогрессивной биоэволюции обосновывает синтез дарвиновской и берговской парадигм эволюции.
На основе анализа современных взглядов на синтетический эволюционизм, а также разработанной теоретической системы системогенетики, мы выдвинули свою теоретическую схему синтетической эволюции, в которой осуществляется синтез дарвиновской, берговской и кропоткинской парадигм и которая развивает традицию российской эволюционики [184] . Нами уже показывалось выше, что в новом взгляде на эволюцию возникает представление о симметрии и асимметрии законов кооперации и конкуренции, механизмов отбора и интеллекта, в соответствии с которым конкуренция и отбор уже не имеют такого абсолютного значения, как это имеет место в социал-дарвинизме. Появляется новое понимание роли закона кооперации как не менее значимого закона эволюции по отношению к закону конкуренции. Более того, нами показано, что в «конусе прогрессивной эволюции» наблюдается закономерность сдвига в доминантах: от закона конкуренции и механизма «естественного «отбора» – к закону кооперации и «механизму интеллекта» (или механизму «опережающей обратной связи»). Данная теоретическая схема позволяет по-новому взглянуть на Историю человечества и на природу человека. В ней наблюдается тенденция роста кооперированности социальных, экономических систем и сопряженного с ним роста идеальной детерминации через общественный интеллект (а последнее означает рост проективных, плановых начал общественного интеллекта в исторической детерминации). Таким образом, исчезает научная платформа под социал-дарвинизмом, оправдывающем либеральную атомизацию общества.