Капитан Блад
Шрифт:
Сигнал был, точка не исчезла. Правда, продолжала беспорядочно носиться по горам.
«Слушай, так может, это не «Арабелла»?» – спросил он Гранта.
«Камацу сказал, сигнал идет с корабля», – ответил адмирал.
«Ты уверен, что источник сигнала установлен именно на судне? Что, если он на ком-то из пиратов?»
«Не важно. Где один пират, там и все остальные».
«Да хрен его знает, – задумался Сенкевич, – вдруг он крышей поехал, убежал в горы. Вот и носится».
«Человек не может передвигаться с такой скоростью, да еще так долго».
«Тоже верно, – подумал Сенкевич. –
«Ладно, – подытожил он. – Пошли смотреть на этого акробата. Все равно выбора нет».
Отряд шел по заросшему лесом пологому склону. Сенкевич шагал впереди, время от времени проверяя, что происходит с красной точкой. Сначала она беспорядочно металась, потом начала быстро удаляться в сторону вершины, причем с такой скоростью, что расстояние между нею и отрядом постепенно увеличивалось.
Когда десантники уже начали выбиваться из сил, огонек на карте вдруг поменял направление и ринулся навстречу отряду. Сенкевич наблюдал, как объект приближается. До него оставалось пятьсот метров… четыреста… триста… Сверху раздался треск и стон ломающихся стволов, к ним прибавилось угрожающее рычание. Макушки деревьев тряслись, с ветвей, заполошно крича, поднимались стаи птиц.
– Боеготовность номер один! – скомандовал Сенкевич и добавил мысленно:
«А хрень-то здоровая, видать. Покрупнее Блада будет».
Солдаты вскинули оружие. Теперь уже были слышны и тяжелые шаги, под которыми содрогалось каменное тело горы, и разъяренное сопение, с которым воздух вырывался из ноздрей неведомого существа. Ветер принес острый звериный запах.
Из леса вышел огромный зверь, остановился, разглядывая людей.
«Кинг-Конг, твою мать!» – присвистнул Сенкевич.
Это была невероятных размеров горилла или существо, очень на нее похожее. Ростом не меньше шести метров, обезьяна передвигалась на задних лапах, слегка опираясь на длинные передние. Мощное мускулистое тело покрывала черная шерсть. Морда с широкой зубастой пастью, вывернутыми ноздрями и плоским носом имела самое злобное выражение. В маленьких глазках светились ум и бесконечная ненависть. Тяжелую голову гориллы почему-то украшали небольшие, похожие на жирафьи, рога с шариками на концах.
Разглядев тех, кто посмел потревожить ее покой, обезьяна выпрямилась, издала оглушительный боевой вопль и гулко застучала кулаками по груди. Потом с уханьем прыгнула прямо на Сенкевича.
Под ногами задрожала земля. Сенкевич сделал несколько длинных прыжков, упал на бок, откатился за дерево. Обезьяна в один шаг оказалась рядом, выдернула дерево с корнем, отшвырнула прочь. Оскалилась, показывая длинные желтые клыки, взмахнула лапищей. На этот раз Сенкевич не сумел увернуться, удар отшвырнул его метров на пять, приложил к толстому стволу. Защита костюма сработала, лишь поэтому его не расплющило в лепешку.
На гориллу обрушился шквал выстрелов. Но лазеры лишь выжигали в шкуре небольшие
Солдаты разбегались в стороны, прыгали вокруг гориллы, не прекращая стрельбы. Однако наносили ей вреда не больше, чем стая мошки, укусы которой злят и причиняют боль, но неспособны убить.
«Почему ее ни лазер, ни плазма толком не берут? – озадачился Сенкевич, съехав по стволу. – Живая же тварь, не машина».
Еще его интересовало, почему источник сигнала вдруг оказался на горилле – вряд ли она состояла в экипаже Блада. Только вот задаваться вопросами пока было некогда.
«Возможно, и не живая», – хладнокровно ответил Грант, целясь в обезьяну, которая металась в разные стороны. Солдат спасала лишь неповоротливость крупного животного, которое не успевало ухватить скачущих саранчой десантников. Люди перебегали от дерева к дереву, прятались за стволами, продолжая обстреливать зверя. Обезьяна в ярости выдирала одно дерево за другим, рвалась напролом, не разбирая пути.
Горилла наконец сумела поймать одного из солдат. Резким движением встряхнула, переламывая позвоночник, раскрыла чудовищную пасть и откусила несчастному голову. Запасливо повесила труп на дерево, снова рванулась в бой.
Животное не пыталось убежать, всем своим видом показывая, что будет сражаться до конца. Люди нарушили границы его территории, вторглись в долину, где оно царило и властвовало безраздельно. Это вызывало у обезьяны бесконечный гнев, желание уничтожить захватчиков.
Сенкевич выглянул из-за дерева, выстрелил, перебежал к другому стволу. Горилла схватила еще одного десантника, споро обезглавила, бросила на ветви.
– Вот сволочь! – разозлился Сенкевич.
Он выскочил вперед, взял разгон, перескакивая на бегу через поваленные стволы. Тело, усиленное экзоскелетом, было гибким, сильным и послушным. С разбегу Сенкевич прыгнул на обезьяну, вскарабкался по ней, цепляясь за длинную шерсть. Оказался прямо перед оскаленной мордой. Горилла протянула руку, длинные мощные пальцы схватили докучливого человека, сдавили. Но Сенкевич успел выстрелить в черный блестящий глаз.
Животное взвыло от боли, пальцы разжались, Сенкевич рухнул ему под ноги. Когда над ним поднялась огромная ступня, едва успел откатиться. Горилла топала и ревела, из глазницы вытекала кровавая слизь.
«Отлично сработано» – оценил Грант.
Один из солдат повторил маневр адмирала, ослепив зверя на второй глаз. Обезьяна заметалась по склону, неуклюже размахивая лапами. Но и тогда не сдалась, не попыталась уйти. Ревела, рычала от боли и бессильной ярости. Споткнулась о вырванные древесные корни, упала, покатилась вниз под шквальным огнем.
Солдаты подходили ближе, расстреливали зверя почти в упор. Морда превратилась в кровавое месиво, лазер срезал рожки, из ран хлынули черные потоки крови. Обезьяна содрогалась, ревела от боли, беспорядочно всплескивала лапами, пытаясь потушить пламя, но слабела все больше. Черная шерсть, охваченная огнем, издавала удушливое зловоние.