Капитан Крокус (все иллюстрации)
Шрифт:
Прижавшись к самому уху льва, Крокус что-то торопливо ему нашёптывал, а тот в ответ так же едва слышно бурчал и тихонько порыкивал, обдавая друга жаром взволнованного дыхания.
Старый лев некоторое время внимательно разглядывал и прислушивался ко всему происходящему, потом дружелюбно пробурчал:
— Львиный человек… Львиный человек… Да, да… Львиный!
Капитан встал и обеими руками одновременно погладил обоих львов. Старый лев и Нерон довольно натянуто обнюхали друг друга, но то, что оба они слегка пахли Капитаном, его руками, табаком и одеждой, успокоительно действовало
Когда всё успокоилось, из-за косматой гривы Нерона нерешительно выглянуло рыльце поросёнка.
Старый лев удивлённо потянул воздух и прищурился, повернув голову. Персик капризно и слегка встревоженно хрюкнул. Он, видимо, побаивался.
— Львиный поросёнок… — сурово, но спокойно пробурчал Нерон и небрежно лизнул поросёнка.
Молоденькая львица, сгорая от нетерпения, подвинулась поближе, и Нерон грозно предупредительно кашлянул, чуть приоткрыв рот.
Но тут львица сама отпрянула в сторону: с таким пронзительным визгом поросёнок промчался мимо самого её носа.
В отсек вошёл Коко. и Персик, не переставая визжать, ухватил его за штанину и неистово трепал её из стороны в сторону, выражая таким способом восторг неожиданной встречи. А как известно, тонкий поросячий визг такая пронзительная штука, что, если суметь его направить в одну точку, он легко просверлит железный лист. Поэтому Коко поспешил схватить Персика и зажать ему рот. Потом он поставил его обратно на пол, и смышлёный Персик продолжал визжать ужо шёпотом.
Коко открыл крышку люка и, спустившись на нижнюю палубу, зажёг фонарик, чтоб заглянуть в отсек, где были одни собаки. На свет сейчас же сбежалась со всех сторон, начала теребить и толкать его от нетерпения целая собачья толпа. Каких только собак тут не было! Крупные пастушеские овчарки, у которых умные глаза едва проглядывали сквозь густую курчавую шерсть; бульдоги с мордами добродушных злодеев; низенькие таксы с длинным телом и скорбными глазами; дрожащие собачонки на тонких лапах; собаки с мягкими ушами, висящими до полу, как лопухи; толстенькие пугливые комнатные собачонки и широкогрудые бойцы, гроза волков, — все они окружили Коко и смотрели на него во все глаза.
Коко со вздохом развёл руками:
— Да, мои славные, я знаю, чего вы от меня ждёте. Но пока ещё мы не можем вас выпустить. Я знаю, тебе, крошка, очень хочется обратно на свой матрасик, к своей хозяйке! А тебе-то другого хочется! Тебе бы в горы, промчаться по свежим лугам впереди хозяина, когда он в седле объезжает стада!.. Да не виляйте вы хвостами, не смотрите на меня так. Надо подождать, встречайте-ка лучше новых. Они вымокли до последней шерстинки!
И он впустил новую партию только что прибывших собак и, прикрыв за ними дверь отсека, пошёл устраивать остальных.
Ребята хлопотали изо всех сил, стараясь рассортировать всех зверей по подходящим помещениям, а Персик, обожавший всякий шум и суету, чувствуя себя на барже хозяином, носился, попадаясь всем под ноги, и помогал как мог: то, ухватив какую-нибудь собачонку за хвост, старался втащить её в отделение для кроликов, то пытался белку загнать в каюту,
— Просто не знаю, что делать. — встревоженно сказал Капитан Крокус. — Львы меня не отпускают. Они так взволнованы… И так мне доверяют и надеются на меня!
— Оставайся с ними! — весело сказал Коко. — Переночуй на барже. А я, как только всех расквартирую, пойду сяду в автофургон и живо расправлюсь с ним!
— Я никогда не видел тебя за рулём. Опомнись! Разве ты умеешь управлять машиной?
— Не слишком! Но тем и лучше. Даже если не захочу, я обязательно её разобью вдребезги или опрокину в реку, а это-то нам и нужно. Оставайся! Всё будет в порядке!
Глава 25. ВЕЛИКИЙ СЫЩИК НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
Накинув на голову пальто, Коко подбежал к мерзкой тюрьме на колёсах, вскарабкался на место водителя и поскорей захлопнул за собой дверцы. После этого он отряхнулся, поёжился и, потирая руки, стал разглядывать стрелки, рычажки и приборы, стараясь хоть немножко разобраться, что к чему.
Через минуту он воскликнул:
— Ага, теперь всё понятно!
Машина загудела, дёрнулась с места задним ходом и чуть не вломилась в забор.
Коко остановил машину, нахмурился и осторожно стал тянуть рычажки в разные стороны, нажимая по очереди педали и стараясь больше не попасть на задний ход.
Неожиданно машина послушалась: дёрнулась сильным рывком вперёд и помчалась по пустырю.
— Только и всего! — самонадеянно воскликнул Коко и увидел прямо перед собой обрыв высокого берега над рекой.
Он едва успел отчаянно крутануть руль в сторону и услышал, как шлак и комья земли посыпались из-под самых колес с обрыва.
Машина мчалась, подпрыгивая на холмиках, ныряя в низинки, со свистом разбрызгивая громадные лужи, а Коко нисколько не мешал ей мчаться полным ходом, только иногда слегка помогал ей объехать сторонкой слишком уж глубокую яму.
— А я-то, признаться, думал — это трудно! — захохотал Коко и начал насвистывать весёлую песенку. — А оказывается, она едет почти что сама, только не надо ей мешать ехать куда хочется!
Машине захотелось выскочить на автостраду, и она прямо туда и выскочила. Тут помогать ей справляться с дорожными препятствиями стало ещё легче, и Коко начал управлять одной рукой.
— Всё идёт отлично! — подбадривал он себя. — Теперь мне нужно только утопить эту машину в первой же встречной речке, и тогда я могу идти домой… Ага, вот и река!.. Мост! Вот она, самая середина. Теперь крутой поворот руля. и… — И он благополучно проехал по мосту.
Не то чтобы руль не послушался его руки, но рука не послушалась его головы! Одно дело — знать, что нужно утопить машину, чтобы скрыть все следы, другое дело — шлёпнуться вместе с машиной с высокого моста в тёмную воду.