Капитан Магу-3
Шрифт:
– Задача дня по взятию Тактамыдага выполнена полностью. В настоящее время мы контролируем оба укрепленных склона горы, южный находится под огневым воздействием неприятеля. Поэтому, появляться там в светлое время суток можно только мелким группам и с большой опаской. Резерв в ходе штурма был введен вовремя, что весьма способствовало успеху штурма третьего яруса османийских укреплений. Как выяснилось из опроса пленных, комендант гарнизона Тактамыдага албай Асланпарчасы погиб при взрыве порохового погреба, потому и сопротивление османийцев было столь вялым,
– Что с потерями, господин подполковник?
– По моим последним данным, в ходе штурма и отражения контратаки кавалерии убитыми и ранеными выбыло три тысячи двести штыков.
Из этого количества потерь полторы сотни пришлись на свою же картечь при отражении контратаки башибузуков. Заметив, как при последних названных цифрах дернулось лицо Алекса, начальник штаба поспешил подбодрить его.
– Да не корите себя так, у вас просто не было другого выхода. Не отдай вы приказа перейти на картечь, османийцы бы просто вырубили бы и вас, и пехоту.
– Моя ошибка в другом. Достаточно было еще до начала штурма усилить пехотное прикрытие хотя бы до тысячи штыков, чтобы отбить атаку без всяких эксцессов.
– Это не только ваша ошибка, но и моя. Как начальник штаба я должен разделить ответственность за...
– Ладно, - прервал его излияния Алекс, - что с потерями у противника?
– Примерно столько же, сколько у нас, плюс около тысячи башибузуков. Одних только пленных у нас сейчас восемь сотен, по большей части раненых. Равенство потерь при таком штурме - отличный результат. Вас можно с этим поздравить, господин полковник.
– Не подлизывайтесь, Мартош, нам просто повезло, причем несколько раз подряд. Взорвался пороховой погреб, комендант гарнизона был убит до начала штурма, сигнал о его начале был поднят с опозданием, соответственно, огонь мортиры открыли поздно, что позволило нам избежать еще больших потерь. Ну и башибузуки в атаке оказались не так хороши, как от них ожидали. Будь на их месте регулярная кавалерия, мы бы сейчас с вами не разговаривали.
– План отражения штурма был хорошо задуман, - вставил свое слово угорец, - но исполнен кривыми руками.
– Чьи это руки секрета не составляет - Озчелика-паши, а вот чья голова - неясно. Ладно, Мартош, как дело обстоит с трофеями?
– Винтовок почти три тысячи собрали, по большей части системы Трибоди-Тартини. Патронов к ним совсем мало, часть османийцы успели расстрелять в ходе штурма, а основной запас был сложен в каземате рядом с пороховым погребом.
– Идиоты, - не выдержав фыркнул Алекс.
– Так его проще было охранять, - вступился за них угорец.
– Что с артиллерией?
– По большей части, дульнозарядный хлам, годный для единственного картечного выстрела при штурме. Из новых образцов есть две полевые шестифунтовые пушки. Одна исправная, вторую тоже можно починить. Гранат к ним по десятку на ствол по уже известной вам причине.
– Тогда не
– Ступайте, организуйте отправку раненых в тыл. Пленных османийцев на рассвете гоните туда же, здесь они нам не нужны. А я поднимусь на гору, хочу увидеть укрепления лично. Заодно проверю, чтобы не спали. С османийцев станется пойти на ночной контрштурм.
– Ночью они воевать не любят, - возразил Мартош.
– Я до Коварны тоже так думал.
Ночь выдалась звездная, с легким морозцем. Снег громко хрустел под подошвами сапог, с неба светила яркая, почти полная луна. Лежащие на снегу трупы были хорошо видны, и обходить их не составляло труда. Раненых уже собрали, а их оставили лежать до завтрашнего утра. Завтра их всех соберут и похоронят, и своих, и чужих. Поначалу они попадались редко, потом, на склоне горы, чаще. Возле нижнего яруса укреплений местами лежали так густо, что приходилось через них перешагивать.
Крепостные укрепления встретили полковника еще большим холодом и громким гомоном подвыпивших солдат. И в без того не слишком просторные, а затем еще и частично разрушенные артиллерией казематы набилось вдвое больше народа, чем обитало там еще вчера. Благо мороз прибил всегда сопутствовавшую таким делам вонь сгоревшего пороха, крови и человеческих испражнений. Генерал Гарич отыскался на третьем, самом верхнем ярусе Тактамыдага. Выглядел генерал трезвым, но при докладе дыхнул свежим водочным выхлопом.
– Вы бы аккуратнее со спиртным, господин генерал-майор, не ровен час, османийцы ночью в контратаку пойдут.
– Не извольте беспокоиться, господин полковник, - заверил Алекса себриец, - солдатам без этого сейчас нельзя, завтра утром на Ападагпара пойдут свеженькими!
Надо, конечно, надо. Живые празднуют то, что остались живыми. И целыми. Или почти целыми, по крайней мере, руки, ноги и голова на месте. А потому, им надо выпить. Алексу тоже хотелось выпить, очень хотелось. Шутка ли, почти две тысячи только убитых за один день. И полторы сотни из них свои же пехотинцы, убитые по его прямому приказу. Но нельзя, надо думать, что делать дальше.
– Завтрашний штурм я отменяю. Победа такой ценой нам не нужна.
Глава 7
Ападагпар был куда ниже своего соседа. И склоны не такие крутые, и крепостные стены не такие внушительные. Алекс перевел бинокль левее. Вот она, вожделенная Кама. Так себе городок. Дома в два, максимум, в три этажа, улочки кривые и узкие, очень удобные для обороны. На улочках этих ни души, город будто вымер. Жители, понятно, большей частью ушли с приближением себрийцев, но несколько тысяч солдат регулярных войск и редифа должны быть где-то там. Старая цитадель. Над стеной ветром полощется османийский флаг, опять же никого не видно. Ну, и где эти чертовы мортиры? Нет ответа.