Капитан Мак
Шрифт:
— Что вы собираетесь делать?
— То, что делаю всегда: атаковать врага в лицо.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что я сию минуту иду к донье Манче и расскажу ей все сам.
— Но в данном случае ваш враг — молодая, красивая женщина, которая вас любит. Это очень опасно!
— Вы ревнуете?
— А как же иначе?
— Ну, тогда я совершенно счастлив, — сказал Мак, — но вы не бойтесь ничего, моя любимая, потому что ваши прекрасные синие глаза очаровали меня настолько, что я просто нечувствителен к пламенным взглядам прекрасной доньи
— Тогда идите и возвращайтесь скорее.
Через четверть часа Мак был уже у прекрасной испанки.
Когда ей доложили о приходе капитана, донья Манча резко поднялась с места.
Что ему от нее нужно?
Он действительно предатель, как назвал его дон Фелипе, и пришел к ней, чтобы заставить ее говорить и узнать у нее о заговоре?
Или пришел влюбленный, который готов упасть к ее ногам и молить ее о том, что она была бы счастлива ему отдать?
— Сударыня, — сказал, входя, Мак, — у меня есть считанные минуты. Меня ждут, поэтому позвольте мне говорить откровенно и кратко.
Увы, донья Манча хорошо поняла, что к ней пришел не возлюбленный.
— Говорите! — произнесла она.
— Заговор раскрыт.
— Ах, значит это ваше дело? Дон Фелипе меня не обманул? И вы решили меня погубить, меня, которая… О, вы — негодяй! Ну что же, продолжайте. Может быть, вы пришли меня арестовать? Я готова следовать за вами. У меня было время бежать, но как вы видите, я здесь.
— Позвольте мне вставить несколько слов?
— Говорите, что вам угодно.
— Я не мог выбирать между вашим братом и своей родиной. Он хотел продать мою страну. Но между вами, сударыня, и вашим братом я всегда делал большую разницу. Он хотел, чтобы меня повесили. Вы меня спасли. Потом, как я могу забыть те мгновения, когда вы были моей? Правда, я думал, что держу другую в своих объятиях, и вы думали, что прижимаете к своей груди другого. Ну и что же? Ведь это вы были моей, а я был ваш.
— Так вы меня еще любите? — прошептала в упоении донья Манча.
— Нет, Манча, нет, я не люблю вас. Я не могу вас любить, потому что отдал свое сердце другой, и она готова отдать мне руку.
— Так что же вы здесь делаете?
— Я пришел спасти вас.
Испанка снова приняла надменный вид.
— Меня спасти? Вы полагаете, что вы для этого нужны? Пусть меня не любит наемный солдат, зато меня обожает король!
— А вы уверены, что кардинал не имеет над вами больше власти, чем король?
— Ну и что с того? — сказала она, и показала ему флакончик, закрытый притертой пробкой. — Имея это, можно ничего не бояться.
— Вы хотите убить себя, Манча? Нет вы этого не сделаете, я умоляю вас не делать этого. Я прошу вас во имя вашей любви и ради спасения моей. Манча, наступил час, когда души возвышаются. Франция была в опасности; я могу сказать без преувеличения, что я ее спас. Сегодня утром я держал жизнь вашего брата в своих руках. Но я пожертвовал своей личной местью. И если я здесь, то потому, что наступила моя очередь спасать вас. Вы не вознаградите меня, если ваша смерть встанет между мной
И он подошел к ней. Она почувствовала на своем лице его горячее дыхание. Она была почти что в его объятиях, он держал ее за руки. Ах, как ей хотелось продолжать роман, который начался в Блуа! О Боже, как она его любила!
Но она не хотела быть недостойной его. Она взяла флакон и бросила в камин, где он и разбился.
— Говорите, что я должна делать, — сказала она.
— Вы хотите остаться в Париже?
— Нет.
— А король?
— Он просто глуп.
— Он любит вас.
— Да, и будет меня любить каждый раз, как увидит, но он слишком упрекает себя за эту любовь, чтобы не прийти в восторг от того, что он больше меня не увидит. Ну а я, вы это знаете, совсем его не люблю. Я просто повиновалась брату.
— Тогда готовьтесь к отъезду, Манча. Вы родились за Пиренеями…
— И вы хотите, чтоб я туда вернулась?
Он посмотрел ей в глаза.
Они долго стояли так, будто каждый пытался проникнуть до глубины души другого.
Может быть, Манча поняла, что не люби Мак Сару, он бы любил ее, и это ее утешило.
— Но ведь вы поцелуете меня в последний раз, когда я сяду в карету? — с нежностью спросила она его.
И он ответил:
— Да…
И по тону его ответа она поняла, что это не будет ему неприятно.
— Пойду готовиться к отъезду, — сказала она.
— Прекрасно, а я сделаю все, что смогу, чтобы вам не отказали в пропуске. До скорого свидания.
Она протянула ему руку, и он прижал ее к своим губам. Мак был галантным человеком.
Но бедный дон Фелипе! Манча и не вспомнила о нем!
Глава 35. Равнина Мон-Сури
Выйдя из кардинальского дворца, Перинетта показала командиру маленького отряда путь, которым они с Маком пришли сюда.
Перинетта была очень горда делом, которое ей поручили. Прохожие разглядывали эту хорошенькую девушку шедшую по улице в сопровождении двух десятков солдат, с разными чувствами. Женщины бросали на нее презрительные взгляды, думая, что ее ведут в тюрьму. Мужчины же улыбались и говорили, что офицер, покручивающий ус и искоса взглядывающий на девушку, на тюремщика мало похож.
Некоторые, впрочем, видели в девушке невинную жертву и были готовы отбить ее, но улыбка Перинетты останавливала их в их намерениях.
Они уже подходили к равнине Мон-Сури, когда Перинетта неожиданно подумала, что, наверное, было бы неосторожно в таком количестве идти к хижине, где ждали Сидуан и трактирщик, потому что столько народу там трудно спрятать, они могут спугнуть заговорщиков, и те убегут.
Потому она спрятала их у входа в заброшенный карьер, неподалеку от лачуги.
— Господин офицер, — сказала она, — возьмите с собой только двух человек, чтобы послать их за остальными, когда время придет.
— Милое дитя, вы — прекрасный командир, и к тому же очень предусмотрительный.