Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг
Шрифт:
— Я пришел помочь вам. Спросите кого угодно. — у моих передач ураганная мощь. — Синчи напрягает мускулы, Синчи выпрямляется, прохаживается взад-вперед, размахивает руками. — Они сокрушают судей, помощников префектов, супружеские узы; все, что попадает под их обстрел, рассыпается в прах. За несколько жалких солей я готов с дорогой душой защищать Роту добрых услуг и ее мозговой центр. Принять великий бой за вас, сеньор Пантоха.
— Пусть старая ведьма просит у меня прощенья за то, что не понимает шуток. — Почита бьет об пол чашки, Почита бросается на
— Синфоросо! Паломино! — Панталеон Пантоха хлопает в ладоши, Панталеон Пантоха кричит. — Фельдшер!
— Что с вами, не стоит нервничать, успокойтесь. — Синчи затихает, смягчает тон, встревоженно оглядывается. — Можете не отвечать сразу. Посоветуйтесь, наведите обо мне справки, а через недельку встретимся, поговорим.
— Уберите этого проходимца, сбросьте его в реку, — приказывает Панталеон Пантоха взбегающим по лестнице людям. — И больше не пускать его в интендантский центр.
— Послушайте, вы — самоубийца, вы же не знаете, я в Икитосе — первый человек. — Синчи размахивает руками, Синчи сопротивляется, защищается, падает, удаляется, пропадает, намокает. — Пустите, что это значит, послушайте, вы пожалеете, сеньор Пантоха, я пришел помочь вам. Я вам друуууг!
— Это страшный проходимец, но его программу слушают даже камни. — Лейтенант Бакакорсо с любопытством разглядывает журнал, забытый на столике в «Баре Луче». — Как бы это полосканье в Итайе не причинило вам хлопот, мой капитан.
— Лучше хлопоты, чем гнусный шантаж. — Заголовок, вопрошающий «Знаете ли вы, кто такой и чем занимается Йакуруна?», привлекает внимание капитана Пантохи. — Я послал рапорт Тигру Кольасосу и уверен, он меня поймет. Гораздо больше меня волнует другое, Бакакорсо.
— Десять тысяч услуг, мой капитан? — «Не то принц, не то водяной, закручивающий водовороты и омуты на реках», — удается прочитать лейтенанту Бакакорсо. — С жарой цифра поднялась до пятнадцати тысяч?
— Разговоры! — «Верхом на кайманах или на гигантских речных удавах», — написано под картинкой, над которой склонилась голова капитана Пантохи. — Неужели так много говорят у нас, в Икитосе, о нашей Роте, обо мне лично.
— Сегодня мне опять приснилось то же самое, Панта. — Почита трет висок. — Нас с тобой распяли на одном кресте, тебя с одной стороны, меня — с другой, И сеньора Леонор вонзила копье мне в живот, а тебе — в птенчика. Какой-то сумасшедший сон, правда, любовь моя?
— Конечно, вы теперь самый знаменитый человек в городе. — «На ногах он носит черепашьи панцири», — утверждает фраза, наполовину закрытая локтем лейтенанта Бакакорсо. — Вас больше всех ненавидят женщины, вам больше всех завидуют мужчины. Все разговоры в городе ведутся вокруг Пантиляндии, прошу прощения.
— Но поскольку вы ни с кем не общаетесь и живете исключительно интересами дела, вас это не трогает.
— Меня не трогает, а семью задевает. — «Ночью он спит под покровом из крыльев бабочек», — дочитывает наконец капитан Пантоха. — Жена у меня очень чувствитель-ная, к тому же
— Кстати, о сплетнях. — Лейтенант Бакакорсо швыряет журнал на пол, лейтенант Бакакорсо поворачивается, вспоминает: — Должен рассказать вам одну занятную вещь. На днях Скавино принимал депутацию знатных граждан города Наута во главе с алькальдом. Они пришли с петицией, ха-ха.
— Мы считаем несправедливым, что Рота добрых услуг является исключительной привилегией казарм и военно-морских баз. — Алькальд Пайва Рунуи поправляет очки, алькальд Пайва Рунуи оглядывает своих товарищей, принимает торжественную позу, читает. — Мы требуем, чтобы гражданам солидного возраста, служившим в армии, а ныне живущим в отдаленных точках Амазонии, также было предоставлено право пользоваться услугами Роты по ценам со скидкой, установленной для солдат.
— Эта Рота существует лишь в вашем воспаленном воображении, друзья мои. — Генерал Скавино прерывает его, генерал Скавино улыбается, смотрит на них благо-желательно, по-отечески нежно. — Как вам пришло в голову просить аудиенцию по столь вздорному поводу? Если газеты пронюхают об этой петиции, вам не удержаться на своем посту, сеньор Пайва Рунуи.
— Мы подаем дурной пример штатским, сея искушение среди людей, которые жили в библейской чистоте, — меняется в лице отец Бельтран. — Надеюсь, прочтя эту петицию, лимские стратеги сгорят со стыда.
— Слушай, Тигр, это конец. — Генерал Скавино сокрушает телефон, генерал Скавино вне себя от ярости зачитывает петицию. — Слухи разнеслись, видишь, чего просят ходоки из Науты. Надвигается скандал, о котором я предупреждал тебя.
— Ну, что вам там сосчитали на пальцах. — Лейтенант Бакакорсо подносит ко рту цыпленка, лейтенант Бакакорсо откусывает кусочек. — Как говорит Скавино, вы, интенданты, кончаете математическими психозами.
— Ну и пройдохи, раньше они были недовольны, что пехота топчет их женщин, а теперь недовольны, что пехота не дает им топтать женщин, — поигрывает промокашкой Тигр Кольасос. — Все им не так, лишь бы протестовать. Дай им хорошего пинка и не принимай больше идиотских прошений, Скавино.
— Кошмар. — Капитан Пантоха повязывает салфетку, капитан Пантоха приправляет салат маслом и уксусом, сжимает вилку, ест. — Если охватить и штатских, то потребность возросла бы с десяти тысяч услуг по крайней мере до миллиона ежемесячно.
— Пришлось бы набирать рабочую силу за границей. — Лейтенант Бакакорсо доедает мясо, лейтенант Бакакорсо дочиста обгладывает косточку, отпивает глоток пива, вытирает рот и руки, грезит. — Вся сельва от края до края превратилась бы в сплошной бордель, а вы у себя в кабинетике на берегу Итайи хронометрировали бы этот блуд. Признайтесь, мой капитан, это вам по душе.
— Ты только представь себе, Почита. — Алисия ставит корзинку, Алисия достает пакетик, протягивает Почите. — В булочной Абдона Лагуны, а он тоже «брат», начали выпекать хлебцы в память о мученике из Моронакочи. Называется «хлебец-крошка», вовсю раскупают. Я принесла тебе один.