Капитан Перережь-Горло. Западня
Шрифт:
— Застрелить, вы сказали? — мягко перебил его Самовал.
— Я сказал «застрелить» — и готов сделать это с десяти шагов, через платок или с любого другого расстояния, которое вам понравится!
Самовал покачал головой и ухмыльнулся.
— Нет — я думаю не «застрелить». — Он сделал отметающий жест белой и тонкой, как у женщины, рукой. — Это слишком по-английски. Или по-ирландски. — И тут объяснил наконец свое терпение, даже снисходительность после пощечины: — Если вы думаете, что я, тот, кто упражняется с рапирой каждый день в течение уже десяти лет, дам пристрелить себя, как кролика, —
— Мне это совершенно безразлично! — ответил сэр Теренс. — Все что угодно, от хлыста до мортиры! — И тут его как ледяной водой окатило.
— Подождите, граф!
Самовал, уже повернувшийся, чтобы уйти, остановился.
— Я... я забыл. Лорд Веллингтон наложил запрет на дуэли.
— Очень некстати, — сказал Самовал, не только ни на секунду не забывавший о приказе Веллингтона, но именно на нем и основывавший все действия, с помощью которых надеялся добиться своей цели. — Но вам следовало подумать о нем прежде, чем связывать себя столь необратимой вещью, как вызов.
Сэр Теренс уже оправился от своей растерянности.
— Обратим он или нет, его придется отменить. — Он снова взял резкий тон. — Наша дуэль невозможна.
— Я не вижу здесь ничего невозможного. Впрочем, меня нисколько не удивляет то, что вы пытаетесь спрятаться за этим запретом. Однако он не распространяется на меня, поскольку я не служу в британской армии.
— Зато я в ней служу, к тому же в чине генерал-адъютанта, и сам отвечаю за соблюдение этого приказа. Было бы, пожалуй, чересчур экстравагантно, если бы я первый его нарушил.
— Я боюсь, что слишком поздно. Вы его уже нарушили, сударь.
— То есть?
— Насколько я понимаю, этот указ запрещает как принимать, так и делать вызовы.
— Самовал, — сказал О'Мой подавленно, — я признаю, что был глупцом. Я принесу вам свои извинения за пощечину и слова, которыми она сопровождалась.
— Извинение будет означать, что мои утверждения справедливы, и вы это признаете. Если вы это...
— Я не имею в виду ничего подобного. Проклятье! Я хотел только дать вам оплеуху и этим ограничиться. Вы думаете, я горю желанием оказаться перед расстрельной командой?
— Я не думаю, что существует хоть малейшая вероятность этого, — заметил Самовал.
— И другое, — продолжал О'Мой, не обратив внимания на его слова, — где я найду секундантов? Кто, помня о приказе, согласится на это?
Самовал задумался.
— Да, это, конечно, проблема, — хмуро сказал он, будто только сейчас об этом подумал. — Ну что ж, в такой ситуации исключительно для того, чтобы пойти навстречу вам, сэр Теренс, я согласен обойтись без секундантов.
— Без секундантов? — Сэр Теренс пришел в ужас от такого предложения. — Но вы знаете, что это выходит за рамки не только приказа о дуэлях, но и вообще всех правил? Что победившего ждет обвинение в убийстве?
— О, знаю, конечно. И весьма признателен вам за беспокойство
— После? После чего?
— После того, как я вас убью.
— Вы полагаете, что это случится? — прошипел О'Мой, вновь теряя самообладание. Думая лишь о том, как утолить свой гнев, сэр Теренс делался подобным воску в ловких руках Самовала.
— Где мы сможем встретиться? — спросил он. — Я полагаю, у меня в Бишпу. Там есть укромные места в садах, где нам никто не помешает. Что касается времени, я думаю, чем раньше, тем лучше, но, чтобы все прошло в тайне, удобнее встретиться ночью — скажем, сегодня в полночь.
Но сэра Теренса это совершенно не устраивало.
— На сегодня у меня назначена встреча, — сказал он, — которая продлится допоздна. Завтра ночью, если это вас устроит, я буду к вашим услугам. — И, поскольку не доверял Самовалу, добавил: — Но мне не хотелось бы отправляться в Бишпу — меня могут увидеть идущим туда или обратно.
— Коль скоро я подобных трудностей не ощущаю, — ответил тот, только этого и ждавший, — то готов прийти к вам сюда, если вы предпочитаете это.
— Да, это меня больше бы устроило.
— Тогда я приду завтра ровно в полночь, при условия, что вы сможете впустить меня так, чтобы никто не увидел, — вы понимаете, из каких соображений.
— Эти ворота будут закрыты, — сказал О'Мой, указывая на отворенные сейчас массивные двери сводчатого прохода, — но я буду ждать и, если вы постучите, впущу вас через калитку.
— Превосходно, — сказал, усмехнувшись, Самовал. — Итак, до завтра, генерал! — Он отвесил почти смиренный поклон и, повернувшись, легко и энергично зашагал прочь, оставив сэра Теренса в досаде, почти отчаянии, пришедшем, как и следовало ожидать, на смену его утихшему гневу.
Глава XII
ДУЭЛЬ
Для сэра Теренса наступило время тяжелых раздумий. Его честь и чувство гордости требовали, чтобы он пошел на встречу с Самовалом, здравый смысл же настоятельно рекомендовал обратное. Как вы чувствуете, ему в его положении трудно было позавидовать. То он размышлял о своем положении генерал-адъютанта, приказе главнокомандующего о запрете дуэлей, противозаконности предстоящего поединка и опасности, которую порождала вся эта ситуация; а то не мог думать ни о чем, кроме как о нанесенном ему страшном оскорблении и вызывающе язвительной манере, в которой это было сделано, и тогда его вскипающий гнев вытеснял все остальные соображения, оставляя лишь нестерпимое желание наказать Самовала.
День, ночь, день и еще один вечер О'Мой пребывал в этом отчасти странном состоянии, словно мяч с перьями, перелетающий от одной ракетки к другой, и, так и не овладев собой, вышел в условленный час ночью во внутренний сад. Все окна, выходившие сюда с четырех сторон, были темны, обитатели дома, удалившиеся в свои комнаты с час назад, теперь уже спали. Всходящая луна только что появилась над восточной стеной дома, залив своим бледным светом верхнюю часть фасада жилого крыла; дворик по-прежнему оставался погруженным во тьму.