Капитан Сорви-голова(изд.1956)
Шрифт:
Англичане скоро испытали это на своей шкуре.
Сами того не замечая, они отклонились вправо и объехали ямы, в которых засели буры.
Приподняв головы, Молокососы навели ружья прямо им в спины и по команде «огонь» дружно выстрелили.
— Беглый огонь! — крикнул Сорви-голова, выскочив из ямы, как чертенок из шкатулки с секретом.
Раздался новый залп, а за ним третий и четвертый…
Уланский отряд таял на глазах.
Люди падали, лошади опрокидывались, раненые вопили от ужаса и боли. Они цеплялись за изувеченных
В две минуты взвод был полностью уничтожен.
— Больше нет? Жаль! — воскликнул Сорви-голова, жажда мести которого все еще не была утолена.
— Другие попадутся, — ответил Поль, перезаряжая свой маузер.
Он не думал, вероятно, что его слова так скоро подтвердятся.
Справа, на расстоянии метров восьмисот, вынырнул откуда-то второй отряд улан.
— Вот здорово! — радостно воскликнул Фанфан.
— Ты думаешь? — заметил чем-то внезапно озабоченный Сорви-голова.
— А почему бы и нет? Переколотим и этих! Они для того и созданы, чтобы их колотить.
Но лицо юного командира все больше мрачнело: он заметил показавшийся слева третий отряд, еще более многочисленный, чем оба первых. Этот отряд насчитывал не менее тридцати человек. Было бы чистейшим безумием атаковать улан. Сорви-голова с явным сожалением отдал приказ отступать.
Свободным теперь оставался только путь на север.
— На север! — вполголоса скомандовал Сорви-голова. — Генерал Бота стоит, вероятно, под Винбургом. Мы встретим его где-нибудь на железнодорожной линии.
Но не успели Молокососы повернуться, как навстречу им показался четвертый отряд.
Опять уланы! Везде и всюду эти уланы!
— Гром и молния! Мы окружены! — воскликнул Сорви-голова.
— Повидимому, так, — своим обычным, спокойным тоном подтвердил Папаша.
С первого же взгляда было ясно, что обстановка создалась если не безнадежная, то, во всяком случае, опасная.
Англичан было почти в десять раз больше. Пытаться прорвать это кольцо ощетинившихся пик — значило бы безрассудно жертвовать собой. Несмотря на всю отчаянную храбрость Молокососов, их продырявили бы, как куропаток.
Пустой затеей оказалась бы и стрельба на таком расстоянии по мчавшимся во весь опор уланам. К тому же запасы патронов близились к концу.
А бушевавший на ферме пожар отрезал Молокососам даже возможность отступления.
Между тем отряды улан, несясь галопом, все теснее смыкали кольцо вокруг того места, где неподвижно лежали Молокососы, молча и с тревогой посматривавшие на своего командира.
Буры уже различали поблескивание пик, к ним отчетливо доносились воинственные возгласы кавалеристов, рассчитывавших на легкую победу.
И действительно, гибель молодых людей казалась неизбежной.
Еще несколько минут — и все будет кончено: Сорвиголова и Молокососы будут взяты в плен и перебиты, Колвилл восторжествует, а дело независимости потеряет своих
ГЛАВА V
Оставался единственный выход. Единственный, страшный, отчаянный. Но Сорви-голова со свойственной ему решительностью не колебался. Он сорвал с себя уланский доломан, накинул его на голову своего пони, плотно закрыв им глаза и ноздри животного, а рукава обвязал вокруг шеи лошади.
— Сделайте то же! — приказал Жан своим удивленным товарищам.
Те ничего не понимали, но, не колеблясь, повиновались.
— За мной! — послышался короткий приказ командира.
И, пришпорив лошадку, Сорви-голова бешеным галопом понесся к пролому фермы.
Отважные Молокососы мчались за ним. Они помчались бы за ним даже в ад.
Но и усадьба фермы, куда они влетели во весь опор, исчезнув в вихре дыма и пламени, была не лучше ада. На каждом шагу им угрожал дождь пылающих головешек. Их лизали языки огня, едкий и удушливый дым стеснял дыхание.
Испуганные кони фыркали, пятились и бились. Этот путь через брешь, рядом с которой полыхали набитые маисовой соломой сараи, был поистине ужасен.
Молокососы все же пробились в центр усадьбы. Здесь также стоял нестерпимый жар. Однако, тесно прижавшись друг к другу, можно было, по крайней мере, не так опасаться летящих со всех сторон головешек.
Не подумайте, что эта отчаянная обстановка хоть сколько-нибудь смутила наших сорванцов.
Да, стойкие они были ребята!
Фанфан даже и тут не упустил случая пошутить.
— Эй, Папаша! — крикнул он. — Гляди-ка, твоя борода так и пылает, а ваша, доктор, мирно поджаривается.
С минуты на минуту положение Молокососов все ухудшалось, хотя и трудно было представить себе что-нибудь более страшное. Воздух до того раскалился, что буквально нечем было дышать.
— Чорт побери! — ворчал Фанфан. — Мы прямо-таки раскаленные угли глотаем. А ну-ка, сударь Коко, прекрати свои штучки! Ты ведь не на свадьбе, да и хозяин твой тоже! — прикрикнул Фанфан на свою лошадку.
Задыхавшиеся пони поднимались на дыбы и брыкались.
С поля до Молокососов доносились иронические крики «ура» и оскорбительные выпады англичан. Уланы стояли в пятидесяти шагах от пролома. Они разделились на две группы: одна стерегла у бреши, другая — у ворот. То были единственные пути спасения для Молокососов. Уланы это знали и спокойно выжидали появления здесь своих противников либо их гибели в пожарище.
Жестокость каждого из этих решений, видимо, очень забавляла солдат.
Но куда же девался Сорви-голова?