Капитан Сорвиголова
Шрифт:
— Разбойник!.. Вовремя же я подоспел!
Сорвиголова и Фанфан, узнав верного друга, которого считали погибшим, вскрикнули в один голос:
— Поль!
Солдат, приняв юного бура за офицера, уже поднес было пальцы к козырьку, но, тотчас осознав свою ошибку, схватился за винтовку. Однако молокосос опередил противника и, мгновенно разрядив ружье, убил его наповал.
Из всех англичан в живых остался теперь только капитан Рассел. Он рычал и скрежетал зубами, не помня себя от бешенства, но рана не позволяла ему ни сражаться, ни даже бежать.
— Поль, неужели это в самом деле ты? — не веря своим глазам, твердил Сорвиголова.
— Конечно я! И как раз вовремя… Какое счастье!
Не спуская глаз с врага, Поль, держа в одной руке наготове винтовку, другой перерезал
— А вот сейчас вместо них мы вздернем тебя, как разбойника и убийцу! — объявил он офицеру-садисту.
— О да, — поддержал Фанфан, — повесить его! Я сам накину петлю!
— Таков закон возмездия! — безжалостно-насмешливым голосом добавил Сорвиголова. — Превратности войны, как говорит мой друг Франсуа Жюно.
И, сняв с шеи веревку, Сорвиголова передал ее Фанфану.
— Действуй!
Капитан, видя свою погибель, бросился было бежать, но Фанфан, мастер шоссона [118] , ловко сшиб его подножкой. Затем, крепко прижав подлеца к земле, наш Гаврош просунул голову недруга в петлю и передал конец веревки Полю. Бур с проворством белки вскарабкался по стволу акации и перекинул веревку через ветвь. Спрыгнув на землю, он сказал Жану:
— Приведи лошадь.
Привыкшие к выстрелам животные не испугались и стояли на том самом месте, где их оставили. Сорвиголова подвел одного из коней к дереву, а Поль, привязав веревку к седлу, ударил скакуна ногой по животу. Тот вздыбился, потом бросился вперед, затягивая петлю на шее осужденного палача. Рывок был так силен, что тело преступника подскочило до самой ветви.
118
Шоссон — распространенный во Франции бой ногами.
Лошадь, остановившись было, снова метнулась вперед, разорвав толстую веревку, как нитку. Капитан рухнул на землю.
— Отец, мы мстим за тебя! — в диком восторге воскликнул Поль Поттер.
Избавившись наконец от врагов, трое друзей крепко обнялись.
Сорвиголова и Фанфан, спасенные чудесным вмешательством Поля, с жадным любопытством расспрашивали товарища обо всем, что с ним случилось за то время, пока они не виделись.
Молчаливый по природе, бур в нескольких словах рассказал о своих приключениях:
— Течение Моддера уносило меня, но я кое-как все же выбрался. В водовороте потерял лошадь, но винтовку спас. Я был уверен, что вы погибли. Столкнувшись нос к носу с каким-то воякой, всадил ему штык в живот. И тут мне пришла в голову мысль взять у бедолаги взаймы форму. В два счета я напялил ее на себя и смог теперь преспокойно расхаживать среди бивачных костров противника. Уведя в одном месте коня, помчался к блумфонтейнской дороге. Когда рассвело, мой хаки, оказавшийся офицерским мундиром, стал служить мне вместо пропуска, разумеется, если не приглядываться к костюму. Я никак не думал, что скачу по вашим следам, и вдруг застаю вас в одной компании с драгунами. «Плохо дело!» — понял я. Сворачиваю с дороги, объезжаю ферму и задами пробираюсь во двор этого домика. Гляжу, совсем вам худо… Быстро карабкаюсь на стену и только-только успеваю прицелиться и уложить тех, кто собирался вздернуть тебя, мой дорогой Сорвиголова. Вот и все! А теперь, поверьте мне, надо, не теряя ни минуты, драпать в Блумфонтейн… Тем более что у нас свежие кони.
— Удирать от англичанишек на их же собственных лошадках — честное слово, за всю жизнь ничего забавней не видал! — заметил Фанфан.
— Да, да! — согласился с Полем Сорвиголова. — Поспешим! Здесь так и кишат неприятельские разведчики, а нам непременно надо остаться в живых, чтобы отплатить врагам за поражение при Паардеберге!
— И отплатить сполна! — подхватили оба молокососа.
Часть третья
ДИНАМИТНАЯ ВОЙНА
ГЛАВА 1
Трагедия баролонгов. — Три пастушки. — Тысяча
На возвышенности Таба-Нгу, что означает в переводе с языка баролонгов «Черная гора», когда-то находилась носившая то же название столица небольшой республики этого малочисленного африканского племени. Но Оранжевой Республике не нравилось существование крошечного негритянского государства, вклинившегося в ее территорию. Как всегда в таких случаях, большая страна искала повода для присоединения к себе маленькой. Им послужила неприязнь, которую более или менее открыто выказывали по отношению к своему соседу сыновья Марока, усопшего вождя баролонгов. И в 1884 году простым декретом президента Оранжевой Республики маленькое государство баролонгов было аннексировано, и его гражданам объявили, что отныне они обязаны следовать законам и обычаям большого государства. Буры всегда жестоко обращались с представителями черной расы, поэтому значительная часть баролонгов покинула землю своих предков и переселилась в Басутоленд, английское владение, входившее в состав Капской колонии.
Здесь вполне уместно провести печальную аналогию между насильственным покорением бурами беззащитного народа и той завоевательной войной, которую вела теперь против них самих Англия и которая, несмотря на все жертвы буров, должна была в конце концов привести к порабощению их родины.
Но довольно философии, перейдем к фактам.
В настоящее время Таба-Нгу, покинутый своими исконными обитателями, превратился в жалкое, хотя и живописное, селение с семью тысячами жителей, преимущественно негров, и с разбросанными там и сям редкими туземными хижинами и принадлежащими белым фермами. От прежнего величия древней столицы остались только сохранившиеся в его окрестностях огромные, поистине циклопических размеров прочные сооружения для сбора дождевой воды, удовлетворявшие некогда потребности всего населения и его бесчисленных стад. Резервуары располагались в степи, у самого выхода из ущелья или между двумя холмами, и ограждались с трех сторон обмазанными глиной каменными стенами: четвертая стена отсутствовала, чтобы вода в сезон дождей могла свободно приливать в бассейны. Благодаря водохранилищам, всегда наполненным чистой и свежей влагой, этот город стал важным в военном отношении пунктом.
Один из таких искусственных водоемов, размещенный между Блумфонтейном и Ледибрандом, на расстоянии семидесяти километров от обоих городов, имел столь большое стратегическое значение, что англичане поспешили овладеть им еще до того, как вошли в столицу Оранжевой Республики.
Поражение генерала Кронье повлекло за собой, как известно, снятие блокады с Кимберли и Ледисмита. И лорд Робертс получил полную возможность, не заботясь о флангах, сосредоточить войска для вторжения в Оранжевую Республику с востока и запада. Буры, отступавшие очень поспешно, не успели даже взорвать это водохранилище, а бдительность, с какой следили за ним англичане, казалось бы, исключала возможность какого бы то ни было диверсионного акта.
Охрана бассейна была возложена на два эскадрона улан, два батальона драгун и одну артиллерийскую батарею. Это были довольно внушительные силы, если даже не считать проходивших мимо полков, которые ежедневно устраивали здесь привал. Часовые, находившиеся друг от друга в пределах слышимости и размеренно вышагивавшие вдоль вековых стен, за которыми поблескивала на солнце вода, не разрешали приближаться к сооружению сколь-либо подозрительным людям.
Однако окрестным фермерам англичане позволяли по-прежнему поить скот, — разумеется, не по душевной доброте своей, ибо англичане ничего не делают без заднего умысла. Расчет на сей раз заключался в том, что у фермеров было пять-шесть сотен дойных коров (упряжные быки находились в военных обозах), дававших превосходное молоко, из которого крестьянки сбивали вкусное масло. А этими продуктами, как известно, особенно любили полакомиться уланы, драгуны, артиллеристы, да и волонтеры не прочь были их отведать. Скот мог пригодиться также и в случае перебоев с поставками продовольствия для армии.