Капитан Соври-голова
Шрифт:
— Они вам синяк поставили. — Тошка достала зеркальце, и Дима увидел в нём действительно синяк.
Настоящий синяк, синий не от чернил, а совсем от другого. Это его ещё больше обрадовало.
— А вы знаете, — сказала Тошка, — хотя у вас и нет поперечно-полосатых мышц, вы смелый!
— Это почему же? — не поверил Дима.
— А потому, что только храбрец без всяких мышц может броситься первым защищать девочку, вы же не знали, что я самбо знаю… Вы ведь не знали?
— Не знал, — сказал Дима. — Честно, не знал.
— Вот! —
— Не вру, — обрадовался Дима, — честно, не вру! Травка что-то ещё хотела сказать, но махнула рукой и побежала. А Дима остался стоять на месте. Потом она обернулась и крикнула:
— И вы вообще не врун! Вы фантазёр! Жуткий фантазёр!
Она уходила всё дальше и дальше, и чем дальше она уходила, тем больше Диме казалось, что он соврал Тошке только о том, что не знает, что такое дружба между мальчиком и девочкой. Ему казалось, что с этой минуты он что-то об этом уже знает… Это когда у тебя нет поперечно-полосатых мышц, а ты заступаешься смело за девчонку.
— До свиданья, капитан, — доносилось до Димы издали.
— До свиданья! — крикнул он вдаль каким-то совсем незнакомым для себя голосом.
КАК КАПИТАН СОВРИ-ГОЛОВА ЧУТЬ НЕ НАШЁЛ КЛАД, ИЛИ ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА
Перед ужином Димина мама сказала ему:
— Если ты не выкопаешь ямы под кусты черёмухи, которые ты обещал выкопать ещё неделю тому назад, то завтра не проси денег ни на кино, ни на мороженое.
Вообще-то выкопать несколько ям для кустов — незадача для такого мужчины, каким себя показал Дима там, возле кинотеатра, где он назначил свидание симпатичной Тошке. Здорово он там разделался с подавляющими. Точнее, не он один, а они с Травкой. Но одно дело заступаться за кого-то, другое — за себя. За себя заступаться не так интересно, подумал он, прислушиваясь за столом к разговорам взрослых.
— А вот ещё какой был случай, — сказал папе сосед по даче. — Ремонтировали старый дом. Представляете? Печь разворотили — представляете? А там золото и бриллианты — представляете?
— Представляю, — сказал папа.
— Или вот ещё… — С этими словами сосед достал из кармана вырезанную, вероятно, из газеты заметку и стал читать её вслух: — «…Восемь кирпичей золота». Представляете? «По телефону от собственного корреспондента из Ленинграда… Строители заменяли пол в универмаге «Гостиный двор». Лом ударился о твёрдый предмет». Представляете? «Это оказался слиток металла величиной с небольшой кирпич. На слитке номера и русские буквы. Тут же нашли ещё семь таких кирпичей». Представляете?
И здесь Диме вдруг стало ясно, что он вполне может выкопать ямы для черёмух,
Войдя в круг, очерченный извёсткой, с цифрой девять посередине, он крепко ухватился за черенок лопаты и, раскачав её, вытащил из земли. Поплевав на руки, Дима вонзил было лопату в землю, как услышал за спиной какой-то шорох. Он оглянулся и увидел Комарова.
— Бригада кому нести чего куда… — сказал Комаров.
«Начинается», — подумал уныло Дима.
— Чего это он? — спросил Молчунов.
— В Америку хочет прокопать ход, чтобы сбежать от нас, — пояснил Печёнкин. — Эй, капитан! — крикнул он, но Дима продолжал копать, не обращая на подавляющих никакого внимания.
— Да это он могилу себе роет… — захохотал Молчунов.
Дима, сжав зубы, молча продолжал рыть землю. Тогда вмешался Комаров. Он очень ехидно спросил:
— Эй, капитан, а что это вы там роете?
— Да так… Клад ищу… — негромко сказал Дима.
Комаровцы о чём-то посовещались за забором.
— А кто тебе сказал, что здесь зарыт клад? — спросил насторожившийся Комаров.
— Дед один, — сказал Дима. — Купец здесь жил до нас. Жутко богатый… Перед революцией он сам дачу поджёг, а золото закопал на этой поляне.
— А карта есть? — спросил Комаров.
— Карта у деда, — сказал Дима, орудуя лопатой, как заправский кладоискатель.
На этот раз подавляющие шептались так долго, что Дима не выдержал, достал из кармана сантиметр и стал отмерять расстояние от ямы до куста и от куста до ямы.
— Может, помочь? — спросил наконец Комаров, перепрыгивая через заборчик.
— Что помочь? — спросил Дима, настораживаясь.
— Клад искать… — сказал Комаров, доставая из кармана пятак. — Только, конечно, не так просто, а за деньги. — С этими словами он вставил пятак в глаз, словно стекло от очков.
— Конъюнктивит будет, — сказал Дима, которого просто в жар бросило от такого неожиданного предложения. В лучшем случае он рассчитывал на то, что они не будут дразниться. — Да что вы, ребята, — сказал он, — я же пошутил… Я для черёмухи ямы рою…
— Темнишь? — прошептал Комаров. — Один хочешь всё золото заграбастать?
— А знаешь, что такое амёба? — спросил Витька Молчунов, подступая к Диме с другой стороны. — Амёба сказала, что бог велел делиться. И разделилась пополам. Потом ещё раз пополам. Проходил в школе?
Вообще-то Дима очень удивился. Сначала он сказал неправду, и ему поверили. Потом сказал правду, тогда ему не поверили Что же говорить теперь?
— А с кустами черёмухи ты это хорошо придумал, — сказал Комаров. — Ещё в доме кто-нибудь про клад знает?