Капитан Виноградов
Шрифт:
— Это же сколько народу надо? Четыре группы, пять? Ого! Ты, Виноградов, того… не того? Не проще было подождать день-другой, пока все уляжется? И не городить огорода, как в кино!
— Не знаю! Не знаю… Может — торопились? Может, времени не было! Впрочем, давай на сегодня закончим, а? Устал… Сейчас, секундочку — я провожу.
Это было именно то, что нужно: залив, белые полоски пены, ветер, пахнущий рыбой и звездами. Парк, отделявший кирпичные корпуса от пляжа, — чистый, ухоженный — ласково шевелил вслед идущим сосновыми лапами, подстилая им
Охрана старалась не лезть на глаза, поэтому ее как бы и не было вовсе.
— Поздравляю! Это победа.
— Да, недурно получилось… Что-то беспокоит?
Из-за дымчатых стекол очков непонятно было, куда конкретно посматривает старик — то ли на небо, то ли в сторону собеседника. Это нервировало, и москвич неожиданно поймал себя на желании ухватить старика за седенький хохолок, приподнять его над землей и тряхнуть как следует! Все-таки это был омерзительный тип. Хотя и нужный.
Говорят, после войны негодяй лично расстреливал заключенных. Допрашивал, пытал…
— Может начаться дождь. У нас это часто.
— Ничего. Хотелось бы прогуляться немного… Не возражаете?
— Что вы! С удовольствием.
Высокопоставленный гость брезгливо, как и подобает подлинному интеллигенту в третьем поколении, поддержал старичка под руку:
— Прекрасный вечер!
Сам он никогда и никого не убивал. Это было не в традициях семьи — большой, знаменитой некогда в Москве семьи адвокатов, врачей, инженеров. Семьи, в которой почти все старшее поколение сгинуло без следа в катакомбах ГУЛАГа…
Кстати, именно ореол потомственной жертвы сталинских репрессий сослужил гостю неплохую службу несколько лет назад, при выборах в Верховный Совет. Это была тогда очень выигрышная тема, ее оставалось только грамотно оседлать — и оба-на! Простой доцент уже с депутатским значком.
Первую взятку ему дали вроде бы ни за что — вежливо, деликатно. Потом еще раз. Еще…
Выступал он с высоких трибун темпераментно, с энтузиазмом, внешность имел и фамилию, располагавшие к доверию представителей широких народных масс. Толком ни в чем, кроме своей молекулярной астрономии, не разбирался, поэтому те, кто решает, определили: быть тебе, парень, борцом с коррупцией!
Вовремя и в нужной последовательности предав кого требовалось, гость перебрался из власти публичной и хлопотной в Его Величество Аппарат. Чины и деньги людей обычно портят, но даже в самых высоких кремлевских кабинетах гость, будучи человеком исконно порядочным, преданно выполнял волю своих настоящих хозяев.
В сущности, он был просто сытой сволочью.
— Вся эта пресса… все это очень утомляет.
— Конечно! — кивнул старик — и чуть было не прибавил «ваше сиятельство».
Сегодня гость удивительно напоминал ему картинку четырехлетней давности — Горби в Форосе. Такая же лысина, только без пятен, вязанный по-домашнему джемпер, рубашка с расстегнутым воротом. Старику тогда тоже поручено было оказаться рядом.
— Вы очень неплохо выступили, журналистам понравилось.
— Был
— Это все на контроле… Возможны, конечно, некоторые сбои, но в целом…
— Я понимаю! Вообще, вы старайтесь плотнее работать с газетчиками, с телевидением… Этому нужно постоянно уделять внимание.
— Благодарю, мы учтем, — старик с трудом удержал презрительную усмешку и подумал, не записать ли ценное указание в блокнот. Нет, это было бы слишком даже для такого самодовольного кретина, как сегодняшний гость. — Мы постараемся!
Первого журналиста он завербовал в пятьдесят шестом, осенью, в Венгрии… Тогда москвич еще, кажется, заканчивал среднюю школу.
— Я рассчитываю на максимальный эффект, принимая во внимание те документы, что вы предоставили.
— Мы предоставили? — удивленно подняв брови, переспросил старик. Он никогда не позволял себе расслабиться. — Кажется, их обнаружила милиция. Случайно, при каком-то расследовании.
— Тем более! — понимающе улыбнулся собеседник. — Получилось весьма достоверно. Там, кажется, убили чиновника из администрации?
— Да, мелкого клерка… насколько я слышал.
— А из-за чего?
— Довольно темная история… Любовница, пьянки, разборки. Сомнительная компания к тому же! Наверное, что-то не поделили.
— Да, ужасно! Коррупция может свести на нет все завоевания нашей молодой еще демократии. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Разумеется… Один репортер, независимый, мы с ним беседовали перед пресс-конференцией, сказал, что есть версия. Дескать, этот Завидовский хотел шантажировать местное начальство — снимал копии с особо конфиденциальных бумаг, интересовался лицензиями. Но где-то, очевидно, прокололся.
— Вполне возможно! — одобрил гость.
Автором версии был старик, но на лавры претендовать ему было как-то не с руки.
— А что… эти? — Имелись в виду если и не первые, то одни из первых лиц города.
— Суетятся, конечно. Принимают меры. Но мы отслеживаем ситуацию.
Становилось прохладно. Ветер, сырой и упругий, навязчиво тыкался в спину.
— Может быть, пройдем в номер?
— Да, пожалуй… Все-таки я им не завидую!
Старик представил себе мятую рожу лысого, его приятеля-генерала, потом самого главного — провинциала в очках. Еще нескольких разнокалиберных аппаратчиков…
— Конечно, лишиться такого куска! Даже если без прокуратуры обойдется.
— Скоро выборы.
Сказанное москвичом не то чтобы оправдывало его не слишком красивую миссию, но придавало ей определенный государственный смысл. Без этого все, что они натворили, сводилось к банальной разборке столичной и питерской мафий.
— Скоро выборы… Как вы полагаете, на чем они будут теперь строить защиту?
— Источник присутствовал на совещании. Основной упор попытаются делать на подлинности документов. Якобы красно-коричневые провоцируют новое «ленинградское дело». Чтобы дискредитировать местных соратников Президента.