Капитан
Шрифт:
– И не я!
– сказал Капитан.
– Честное слово!
Он посмотрел на Димо, потом на Пирата. Понял, что ему поверили, и успокоился.
Калитка открылась. Во двор вошли Лена и Донка. Их встретили неприязненные взгляды, и они не решились подойти ближе. Лена старалась улыбнуться, но не могла.
– Никто, кроме нас, не знает. Мы сами обо всем догадались, - сказала она.
Кивком головы показала на мачту, предательски растянувшуюся по двору.
– Тайна не вышла за пределы отряда. Мы никому не скажем, даже если вы нас и не примете в команду.
– Ха! Морячки
– прыснул Чичо Пей.
Остальные укоризненно взглянули на него - сейчас было не до смеха.
– Подождите за калиткой!
– сказал девочкам Димо. Все это время Лена и Донка держали руки за спиной. Теперь они кокетливо присели и поставили на землю по две банки масляной краски.
– Ну что? Не принимают?
– встретили их вопросами остальные девочки.
Донка хмурилась.
– Воображалы они...
Немного погодя калитка открылась, и оттуда выглянула голова Ваню.
– Ого-го, сколько вас!
– не сдержал он своего огорчения.
– Ладно, входите! Вас приняли, будете юнгами.
Он распахнул перед ними калитку и строгим голосом предупредил:
– Только никаких газет! Это тайна!
Маргарита хотела погладить его по голове. Ваню оскорбление отпрянул - без пяти минут юнга, а что себе позволяет! Он как-никак старший матрос!
Когда Капитан подходил к дому, мама как раз выходила из дверей. В руках у нее была сетка - она шла на базар.
– Ты где пропадаешь целыми днями? Заходили Лиляна и Лена. Какую-то книгу тебе принесли.
Капитан побелел. В два прыжка перемахнул через семь ступенек крыльца и исчез за дверью. Мама с любопытством поглядела ему вслед. "Стоило услыхать про Лену - ишь как помчался!" - усмехнулась она.
– Боянчо! Боянчо!
Она хотела попросить его полить вечером грядки.
Капитан стоял перед письменным столом и нервно покусывал губы. Книга лежала под дневником! Они были здесь, трогали его вещи, читали... Неужели правда? Читать чужой дневник - это подло, низко, самое подлое, что может быть... Это все равно, что вскрыть чужое письмо, заглядывать в чужие окна, подслушивать... Нет, Лена на такое не способна. Они, наверно, отдали книгу маме, а мама, когда вытирала пыль, положила ее сюда... Иначе... Седой прав: он - предатель!
В тот вечер Капитан впервые не записал в дневник ни строчки. Он не смел прикоснуться к тетрадке с корабликом на обложке.
17. КАПИТАН
Юнги приходили утром, убирали под навесом - подметали, вытирали. Принесли много цветов. После обеда девочки продолжали готовиться к спектаклю, а по вечерам шили разноцветные флажки для будущего корабля.
Мальчики относились к ним по-разному. Димо и Пират успокоились, когда поняли, что вожатая ни о чем не подозревает.
– Да неужели?
– опять спросила его Катя при следующей встрече.
– Представь себе, - смело отвечал Димо.
– Мы ведь тоже ее любим. Если бы мы ей сказали, то не получилось бы сюрприза, - сказала как-то Лена Пирату.
Пират был рад девочкам: они помогали ему приглядывать за Пиратиком. Султан обдумывал грандиозный поход за лекарственными травами. Добродушный Петух держался приветливо, а Стручок - вежливо и благовоспитанно.
Остальные
Чичо Пей, некогда участвовавший в выпуске стенгазеты "Оса", сторонился девочек, остальные сторонились его. Чичо Пей? Все знали: он, что ни напишет, все читает своей маме.
Отчужденнее всех держались Седой, Мичман, Торпеда и Еж. Для них юнги как бы вовсе не существовали. Их не радовала чистота, не восхищали горшки с цветами. Подумаешь, цветы, только мешают! Они были убеждены, что всему виной Капитан, и на душе у Мичмана было очень скверно.
Капитана тоже одолевали сомнения. Он не решался спросить у мамы, входили девочки к нему в комнату или нет, из боязни услышать, что входили. О своем дневнике он никому не говорил. Думал прочесть его ребятам после первого плавания, Чтобы вместе посмеяться над прежними спорами, забытыми происшествиями. Сейчас все рухнуло, все. Никакой радости. Может, поделиться с Пиратом? Тот поймет. Нет, лучше с Димо. Нет, ему не с кем поделиться! И, может быть, он вообще ни в чем не виноват. Надо бы спросить Лену. А если она не читала дневника? Обидится смертельно - как он мог такое про нее подумать!
Досок хватило, даже остались лишние. Части корабля были почти совсем готовы, и команда отправила телеграмму старшине Фомичу. Он стал для ребят какой-то легендарной личностью, - они рисовали его себе настоящим морским волком, какие бывают в кино и книжках: коренастый, широкоскулый, грудь колесом, крепкий, как корабельный канат. Он наверняка ходил даже в Африку.
На этот раз ждать пришлось недолго - Фомич прислал телеграмму, что едет.
В школьной мастерской Пират достругивал последние доски, а ребята сидели дожидались, когда он кончит, чтобы перетащить доски к нему во двор, под навес, - сборку намечалось провести там.
– Без Пирата мы бы пропали, - вполголоса произнес Седой.
Все поняли, на что он намекает.
– Эта Ленка нам все напортила, - с огорчением подтвердил Мичман.
– Как это она могла сама додуматься?
– сказал Еж.
– "Мы сами обо всем догадались"... Трепотня! А как же черепица? Почему она не подумала, что мы строим дом?
– Зря мы его выбрали капитаном. Чересчур он нос задирает, - продолжал атаку Седой.
– Меня еще тогда, помните, когда он заболел, взяло сомнение... Книжки, розочки... Но откуда мне было знать?
– А теперь ты разве знаешь?
– неожиданно для всех спросил Петух.
– Эх ты, Петух, ку-ка-ре-ку! А кто рассказал Димо про доски? Ну скажи! Может, я? Зачем он ходил на кирпичный завод? Мы видели. Мичман свидетель, пускай скажет!
– Ходил. Что верно, то верно.
Мичман совсем расстроился, и опять у него лопнула шина. Как хорошо все шло, с каких пор не лопались шины! Ему было больно слушать такое про Капитана. Друг все-таки, а как его защитишь?
– Капитан называется!
– с глубочайшим презрением продолжал Седой.
– Два дня вообще не показывался. Только и умеет форсить. С утра опять куда-то исчез... Вот где он...