Капитан
Шрифт:
— Ненавижу вас! — крикнула она. — Даже на «Аларии» я продолжала вас ненавидеть!
— Похоже, вы испытываете двойственные чувства — отвращение и жадность, — спокойно ответил Туво Авзоний.
— Я презираю вас!
— Неужели вы думаете, что я позволю вам, жалкому потомку каких-то Аврезиев, занять более высокое положение?
— Мошенник!
— Ну так что, какие отношения будут между нами? — усмехнулся Туво Авзоний.
— Я сама решу
— Вы ненавидите меня, верно?
— Да!
— Почему?
— Вы — безвольный слабак!
— И, несомненно, вы хотели бы наказать меня за это?
— Да. Я бы заставила вас страдать! Я даже решила погубить вас!
— Разве при этом вы бы не погубили и саму себя?
— Нет, — возразила она. — Я бы вытянула из вас все, что бы только смогла, а потом снова вышла бы замуж.
— Вы прагматичны, — заметил он. Она в ярости взглянула на него.
— Значит, наши прежние договоренности не имеют значения.
— Что вы имеете в виду? — вдруг опомнилась она.
— Ведь вы больше не хотите обсуждать наш брак? — спросил он.
— Если вы хотите… — неуверенно начала она.
— Вы — свободная женщина.
— Да!
— Неужели вы способны предложить себя в супруги свободному человеку?
— Разумеется.
— Даже мне?
— Возможно.
— Вы знаете, как наказывают рабынь, которые солгали? — неожиданно спросил он.
— Откуда я могу знать это? — прошептала она.
— Я думал, вы слышали об этом.
— Кажется, их наказывают очень сурово, — пробормотала она.
— Я тоже так считаю, — усмехнулся он.
— Подобные вещи меня не интересуют.
— А я считаю, что могли бы заинтересовать.
— Нет.
— Значит, вы Трибоний Аврезий с планеты Теренния, судебный исполнитель?
— Да!
— Вы — Трибоний Аврезий, свободная женщина из сословия хонестори, даже патрицианка?
— Да, конечно, — кивнул он.
— Обычно все, кто принадлежит к патрицианским семьям, носят пурпурные ленты, пришитые к одежде — символ своей знатности. Разве у вас есть такой признак?
— Это не моя одежда, — смущенно ответила она.
— Вот как? Во время путешествия на вас не ваша одежда?
— Нет. Но на вас тоже не видно пурпурных лент!
— Обычно я не ношу их, — возразил Туво Авзоний. — Они не слишком подходят к одежде «одинаковых», иногда вызывают ненужные расспросы и зависть.
— Да, низшие классы подвержены таким чувствам, — кивнула она.
— Низшие классы?
—
— Меня восхищает ваш наряд, — произнес он.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— Сразу ясно, что это одежда свободной женщины.
— Конечно, — кивнула она.
— Насколько я понимаю, рабыни, которые осмеливаются надеть такую одежду без позволения хозяина, подвергаются суровым наказаниям. Их даже убивают.
Она побледнела.
— Конечно, иногда хозяева сами приказывают рабыням облачиться в такую одежду — например, если желают сохранить в тайне их настоящее положение. Что с вами? С вами все в порядке?
— Да, да, — ответила она слабым голосом.
— Вы дрожите, — удивился он.
— Думаю, мне пора идти.
— Нет, вы останетесь здесь.
— Прошу вас, благородный Авзоний! — возмутилась она.
— Счастье, что вы не рабыня, — усмехнулся он, — потому что если рабыня осмеливается обратиться к свободному человеку по имени, да еще таким тоном, ее подвергают самым суровым наказаниям.
— Не забывайте, что вы из «одинаковых»! — воскликнула она.
— А вы — свободная женщина, даже патрицианка?
— Да, да!
— У вас красивые туфли. Снимите их, — приказал он вдруг.
Она в ужасе взглянула на него, но не осмелилась противиться такому ясному приказанию, поскольку была рабыней.
— Ладно, — сказала она.
— Нет, не здесь.
Она поднялась с постели, на которой сидела, и села на пол рядом с кроватью.
— А теперь чулки, — приказал он.
Ее ступни были тонкими и миниатюрными.
— Встань и подойди сюда.
Дрожа, она встала перед ним. Он взялся за шарф и осторожно размотал его, открывая ошейник.
— Господин! — простонала она, падая на колени.
— Неужели ты думала, что я не узнаю рабыню, если посмотрю на нее? — спросил он. — Рабыни совсем по-другому ходят, смотрят, у них другая фигура, даже если они сами не сознают этого.
— Вы же из «одинаковых»! — воскликнула она.
— Нет, — покачал головой Туво Авзоний. — В моих руках побывала рабыня, и с тех пор я перестал быть «одинаковым». Я узнал вкус рабыни.
— Простите меня, господин! — заплакала она.
— Думаешь, я не знаю, зачем к гостям отсылают рабынь? — угрожающе спросил он.
— Простите меня!
— Так вот какой стала моя бывшая невеста, гордая, практичная маленькая женщина, Трибоний Аврезий!
— Да, господин, — в ужасе произнесла она.