Капитан
Шрифт:
Я не поленился, сходил посмотреть на фугасы, и на всякий случай уже руками деактивировал взрыватели, переключив управление с пульта на свой имплант. Каким бы надёжным перекрытие частотного канала моим симбионтом ни было, но лучше пусть подрыв смогу осуществить только я один, чем любой, кто схватит пульт. Вынимать взрыватели пока не стал. Взрывчатка требует обстоятельности, и выдернуть запалы на бегу ни к чему хорошему обычно не приводит.
Заряды были неодинаковые. Один — килограмм на пятьдесят, а второй — на двести, не меньше. Оба были сделаны из промышленной пластиковый взрывчатки. Тот, что побольше, оказался фугасно-осколочный, а поменьше — направленного
Кто-то очень серьезно занялся этими местами, всё больше и больше местных исчезает, умирает и погибает при совершенно невероятных обстоятельствах. Исчезают целые племена. Это чисто случайно, что ему удалось узнать о том, кто причастен ко всем этим событиям. На самом деле происходящее выглядит как естественная борьба в суровом и диком мире, но есть небольшие нюансы, которые сторонний взгляд увидеть не сможет.
В Единстве, с враждебной природой и множеством невероятных чудес, может быть всё, но в других местах, о которых узнавал наш калека, подобного никогда не случалось. Такое ощущение, что кто-то целенаправленно выживает людей из этих мест, избавляя территорию от лишних глаз.
Косвенным свидетельством является и прилет моей капсулы. Меня нашли изгои, которые бродят здесь повсюду, разбившись на мелкие группки. Их здесь полно, но обычно в других местах круга, когда падают капсулы, за ценными находками устремляются большими поисковыми группами, целые племена снимаются с насиженных мест в поисках упавших с неба людей и ценного имущества, которое идёт в придачу. А здесь столь безлюдно, что мне нужно было пройти с полсотни километров, чтобы набрести на избушку отшельников-отравителей. А это ещё не территория теневых земель, где можно прожить годы и не увидеть ни одного человека. Ещё десять лет назад в этих места от народа было не протолкнуться, а теперь богатая природа, — и ни одного человека, кроме редких бандитов, да таких, как мы, приключенцев.
Мужик изрядно подготовился для боя со страшными врагами, которые вроде как приходят из небесной штуки в форме иглы и называемой Вечностью, и куда потом помещаются души Восходящих после смерти. Иногда приходят совсем нехорошие гости, которые творят непотребства и очень обидели мужчину, с особым цинизмом убив его племя. Однорукого было откровенно жаль. Он шёл на огромный риск и самопожертвование, чтобы отомстить и прогнать нехороших пришельцев, и всё ради благого дела. Если своё племя не вернуть, то хоть другим помогу; только он немного ошибся.
Перепутать было не сложно. У меня роль стигмата выполняет симбионт, а у Склизкой стигмата и вовсе нет. Именно в этих местах появлялись негодяи, при этом они были не воинами в золотой броне, а неприметными аборигенами из числа тех, что пока не пнёшь — не поймёшь. Мы как нельзя лучше подходили под это описание. Землянин в подранном комбинезоне с потёртым Суворовым и перемотанная тряпками молодая женщина из Народа Воды, — то ли подруга, то ли трель, — выглядели обычными оборванцами. Как оказалось, меня как Восходящего он вовсе не видел, а Склизкая опознавалась как носитель звёздной крови, но в интерфейсе Восхождения тоже не значилась. А потом он с премногим удивлением увидел, как я на секунду открывал скрижаль.
Немудрено, что вместо своих врагов Мужик напал на нас, спутав с негодяями. Он отлично подготовился, но опять вмешался случай, которого не должно было быть в этом мире, но он был в виде Тарантула с
Две тысячи шагов — это ничтожное расстояние для орудия, рассчитанного на попадание в десятисантиметровый круг с семи километров. Снаряд с керамо-вольфрамовым сердечником попал точно в гвоздь, разнеся руку по предплечье и выбив железяку на сотни метров в сторону. Я бы её вообще никогда не нашел, если бы интерфейс Восхождения не подсвечивал настойчиво мне этот предмет. Гвоздь отлетел метров на двести и вошёл в почву сантиметров на двадцать.
Когда я за ним сходил и подобрал, то Наблюдатель обозначил его как живой гвоздь и выдал странное задание. Его следовало вернуть в Вечность и получить награду в виде половины рун и звёздной крови, которая попала в гвоздь. Или вернуть хозяину в храме Вечности, получив за это особую награду. Попытки отдать мужику сразу и как-то приладить к другой руке успеха не возымели. Гвоздь не хотел прирастать, а Наблюдатель продолжал выдавать задания и обещания. Для всех существ в Единстве это был обычный гвоздь, и только для меня и однорукого он являлся особенным. Задание было секретным, и никому никогда о нём нельзя было рассказывать, кроме нас, под страхом Позора. Пришлось шугнуть Склизкую, объяснив это страшными карами с неба и вкратце наедине изложить мысли мужику, за что мне начислили целую звёздную монету.
Как я понял, основная задача Гвоздя — это перенос души и рун в Вечность. Артефакт прекрасно хапнул руны и звёздную кровь, а вот Восходящий остался жив. При подобном ранении почти со стопроцентной вероятностью подобную оплошность быстро бы исправили, добив и сделав гвоздь обычным, но я опять поступил неформально, оставив однорукого живым. Теперь мужик стал диким Восходящим, как рыбообразная, с объедками звёздной крови и навыками, а остальное — в гвозде.
— Вот только зачем такие кары, если я расскажу об этом кому-то, кроме тебя? — задал я почти риторический вопрос болезному.
— Ты не понимаешь. Я — бронзовый Восходящий, и половина того, что в гвозде, — это очень много, а если это рука Рикса с золотыми и серебряными рунами, то за таким трофеем может случиться весьма занятная охота. Если об этом способе узнают, что можно получать не крохи, а половину, то всё Единство содрогнётся от безруких. Именно поэтому задание получил только ты и обязан рассказать только мне.
Оставив очередные заморочки на потом, решил выдвигаться. Оставалось улыбнуться своей команде, состоящей из изначально недоделанного Восходящего, как я, дикой Склизкой и покалеченного на всю руку. Компанию нам должен был составить Тарантул, состояние которого было далеко от идеала. Искин аппарата был уничтожен полностью, а из электроники оставалась только функциональная, и симбионту приходилось управлять каждым сервомотором напрямую, создавая алгоритмы движения на ручном контроле.
Радовал дальнобойный антиматериальный комплекс и сто сорок выстрелов к нему. Все выстрелы — бронебойно-зажигательные. Кроме того, Тарантул обладал совсем немаленькими габаритами и отлично мог исполнять роль вьючного животного. Раз здесь все пользуются Кархами и тауро, то вполне возможно пользоваться Тарантулами. Схема машины была непривычная, но и не отличалась радикально. За многие десятки тысяч лет, когда человечество впервые встретилось с нелюдями в космической войне, схемы особо не поменялись.