Капитанская дочка для пирата
Шрифт:
Разорванные ткани продолжают медленно затягиваться. Они прячут окровавленные волокна грудной клетки, накрывают мощные ребра кожей. Я веду пальцами по сросшимся местам и не понимаю, что происходит.
В ладони внезапно и резко что-то ударяется. Раз… Замолкает. Два-три… Снова тишина…
Легкая дрожь идет по телу мужчины, и сердце запускается: тук-тук, тук-тук. Бьется, как часы, будто Энзо и не умирал.
Я ошарашено убираю ладони, а пират тяжело приподнимает веки.
Тяжело сглатываю и зажмуриваюсь, будто это все мне снится. Открываю глаза и все еще вижу Энзо.
– Не может. Этого. Быть.
Прижимаюсь ухом к его груди и вслушиваюсь так напряженно, что начинает гудеть голова. Вдруг ощущения меня обманули. Мало ли почему глаза у мертвых открываются!
Но нет. Никакой ошибки. Под щекой мерно стучит сердце, всего минуту назад проткнутое лианой Бикуля.
Нервно ерзаю и поднимаюсь чуть выше. Упираюсь руками в пол у головы Энзо и наклоняюсь к его уху.
– Эй! – я на грани обморока, руки предательски дрожат. – Ты живой?
– А ты обрадовалась? – хрипло отвечает пират и слегка вздрагивает. Кривится от боли и не сильно сжимает руки на моих бедрах. Говорит слабо, но в голосе километры ярости. – Убью… Разорву эту тварь.
Вздрагиваю от леденящего холода, полыхнувшего в глубине его зрачков. Смотрю в сторону двери и облизываю губы.
Живой. Это просто невозможно. Невозможно!
Рана медленно затягивается, исчезают даже шрамы, и скоро пират встанет. Бикулю не жить. Задавит. По глазам вижу, что не пожалеет!
И тут меня будто кто-то горящей палкой по голове ударил. Смотрю на Энзо, а в животе сворачивается тугой клубок ярости.
– Так ты… – шиплю, как змея, стискивая в кулаках края его рубашки. – Ты все это время не мог умереть?! Да я…да ты! И ты мне позволил вызвать тебя на дуэль!? И борьба эта вся! И цирк этот, который устроил здесь! Ты знал, что я не смогу тебе навредить, и все равно!
Последние слова выкрикиваю ему в лицо и дрожу всем телом, будто из огня да в ледяную воду бросили.
Он стонет от боли, закатывает глаза от новой волны дрожи. А когда успокаивается, мне кажется, что в болотисто-золотых радужках ярче загорается гнев.
– Поигрались и довольно. Бессмертие никак не дает право всяким кустистым тварям, – Энзо откашливается, – вырывать мое сердце. Дай только на ноги встану, – он говорит тихо, будто метает стежки вышивки, и сильнее вдавливает ладони в мои ноги. – Я твою комнатную зверушку на мелкие щепки голыми руками порву, и потом уху сварю на его огне. Не умеешь убивать – сам умрешь.
В голове проносятся сотни мыслей в секунду. Сразу же отбрасываю план нового убийства. Встану, и пират может вскочить следом. Больно ему или нет, а он куда сильнее.
Мало ли, на что он способен…после смерти. Вырубит, как пить дать, а когда очнусь от Бикуля ничего не останется. Кот будет сопротивляться, но Энзо натравит на него своих людей, и что тогда? Неминуемая смерть.
На глаза наворачиваются горячие слезы. Они жгут, а я ненавижу себя за это горькое отчаянье. Не вижу выхода, ничего не понимаю.
Обхватываю лицо Энзо дрожащими руками и смотрю в глаза, а там буря, настоящие торнадо, что может разорвать меня в клочья.
Спасти друга. Нужно спасти
– Энзо, – губы дрожат, а на щеки мужчины падает несколько тяжелых соленых капель. – Пожалуйста. Прошу, умоляю, не губи! – всхлипываю, и мир перед глазами мутнеет. – Он мой друг, он просто меня защищал. Я не знала, слышишь? Не знала, что пойдет меня искать. Не успела остановить! Если хочешь наказать кого-то, то накажи меня. Я все, что захочешь, сделаю, слышишь?! Слова больше не скажу, с картой помогу. Все, что угодно. Все, чего захочешь, только не убивай!
Прижимаюсь лбом к его лбу и чувствую, как пират под моими руками горит, как напрягаются мышцы под рубашкой.
– Не убивай, – шепчу ему в губы и целую, скользя ладонями по черным волосам.
Энзо ослабляет тиски и скользит руками вверх. Обнаженная кожа горит и плавится от его прикосновений. Зажимает затылок и вплетает пальцы в волосы. Целует, будто жизнь пьет. Яростно. Глубоко. Заставляя задыхаться.
Отрывается на миг и шепчет:
– С тебя желание. Теперь уж точно. Пусть живет твоя зверушка, но только не попадается мне на глаза. А еще раз полезет драться – лапы отрублю, – Энзо крепко вцепляется в подбородок и долго смотрит в глаза. – Продолжим, или ты меня выпустишь их своих жарких объятий? – и снова смешок вдогонку.
– Пообещай! – требую, и руки скользят по его груди вниз, пальцы цепляются за ткань. – Пообещай, что не тронешь его. Слово пирата. Или как там вы это делаете? Прикладываете руку к сердцу и клянетесь потрохами медузы?
– Если ты продолжишь меня гладить так шаловливо, я приложу руки совсем к другому месту, – улыбка накось, а Энзо, как зачарованный, смотрит на мою грудь. – Ария, не доводи до греха. Слазь.
Чувствую, как краска разливается не только по щекам, но и огнем обжигает шею, катится удушливой волной вниз до самого живота.
Поднимаюсь и одергиваю рубашку. Смотрю в сторону двери и недовольно качаю головой.
– Бикуль! Ручку замотай! А то кто-то обязательно вломится.
Поворачиваюсь к Энзо, а он уже сидит и потирает рукой грудь. Морщится от боли и тихо шипит, стоит только коснуться места, где его пронзила зеленая плеть.
– Помочь встать? – протягиваю ему руку, хотя совсем не уверена, что смогу поднять его в одиночку.
– Хороший защитник, – Энзо качает головой и показывает на Бикуля. – Я не ожидал. Уже бы к праотцам полетел, если бы не маленькая особенность.
Он поднимает голову и все-таки берет мою руку. Подтягивается и с трудом встает на ноги. Его качает, будто корабль во время шторма. Мы потихоньку идем к кровати, куда Энзо падает лицом вниз и тянет меня за собой.
– Красотулька, ты поешь и тоже спать ложись. А… – он смачно зевает и закрывает веки. – Ария…
Тихо вздыхаю и откидываю с его лба прядь волос, стираю испарину со лба.
– Ну и что мне со всем этим делать? – бурчу под нос.
Поворачиваюсь к столу и смотрю на остывшее пюре. Прижимаю руку к бунтующему животу. Нужно поесть иначе я вообще завтрашний день не переживу.