Капитул Дюны

Герберт Фрэнк Патрик

Он сделал глубокий вдох.

— Восстановление твоей памяти причинит боль — физическую и душевную. В некотором отношении, душевная будет гораздо хуже. Я здесь для того, чтобы подготовить тебя к этому.

По-прежнему весь внимание. Никаких комментариев. — Мы начнем без оружия, используя воображаемый клинок в твоей правой руке. Это упражнение — вариация «пяти отношений». Каждая из реакций поднимается до того, как возникла необходимость. Опусти руки по обе стороны тела и расслабься.

Зайдя Тегу за спину,

Айдахо взял руку мальчика пониже локтя и продемонстрировал первую серию движений.

— Каждый из атакующих — перышко, плывущее по бесконечной траектории. При приближении перышка эту траекторию необходимо изменить и отвести от себя. Твои движения должны быть как дуновение воздуха, что выносит перо в сторону.

Айдахо отступил на шаг и стал наблюдать, как Тег повторяет движения, иногда исправлял ошибки, резко ударяя по тому из мускулов, что выбивался из ритма.

— Путь учится само тело, — бросил он, когда Тег спросил, почему он это делает.

Во время паузы для отдыха Тег поинтересовался, что Айдахо имел в виду, говоря о «душевной боли».

— Вокруг твоей оригинальной памяти возведены стены сознания голы. В подходящий момент некоторые из воспоминаний потоком хлынут назад. И не все воспоминания будут приятны.

— Великая мать говорила, что баша вернул память тебе.

— Боги подземные, малыш! Почему ты постоянно говоришь «баша»? Это был ты!

— Я этого еще не знаю.

— Ты представляешь собой совсем особую проблему. Для того, чтобы гола мог пробудиться, необходимо воспоминание о смерти. Но в твоих клетках нет информации об этом.

— Но… баша мертв. — Баша! Да, он мертв. Ты должен чувствовать это там, где больнее всего, и знать, что баша это ты.

— Ты действительно можешь возвратить мне память?

— Если ты сможешь выдержать боль. Знаешь, что я сказал тебе, когда ты восстановил мою память? Я сказал: «Атридесы! Вы все чертовски похожи друг на друга!?

— Ты… ненавидел меня?

— Да, и ты сам себе был противен из-за того, что сделал со мной. Дает это тебе какое-то представление о том, что мне необходимо сделать?

— Да, сир, — очень тихо.

— Великая Мать говорит, что мне нельзя предать твоего доверия… и тем не менее ты предал мое.

— Но я вернул тебе память?

— Видишь, как легко думать о самом себе как о баша? Ты был в шоке. И да, ты вернул мне память.

— Это все, чего я хочу.

— Это ты так говоришь.

— Великая… Мать говорит, что ты ментат. Те, что я тоже был ментатом… чем-нибудь поможет?

— Логика говорит, что да. Но у нас ментатов есть поговорка, что логика слепа. И мы сознаем, что есть логика, которая пинком вышибет тебя из насиженного гнезда прямиком в хаос.

— Я знаю, что означает хаос! — очень горд собой.

— Это ты так думаешь.

— И я доверяю тебе!

— Послушай меня! Мы — слуги Бене Джессерит.

Преподобные Матери построили свой Орден не на доверии.

— Значит, мне не стоит доверять… Великой Матери?

— В пределах, которые ты узнаешь и научишься ценить. А пока, я предупреждаю тебя, что Бене Джессерит работает в системе организованного недоверия. Они рассказывали тебе что-нибудь о демократии?

— Да, сир. Это то, где ты голосуешь за…

— Это то, где ты не доверяешь никому, у кого есть власть над тобой! Сестры прекрасно это знают. Не доверяй слишком много.

— Значит и тебе мне нельзя доверять?

— Единственно в чем ты можешь доверял» мне, это в Том, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть тебе изначальную память.

— Тогда, мне не важно, насколько это будет больно, — он поднял глаза на ком-камеры, его взгляд выражал, что он прекрасно понимает их назначение. — А они не сердятся, что ты говоришь о них такое?

— Иначе как данные их чувства ментата не касаются.

— То есть ментатам важны факты?

— Факты — вещь хрупкая. Ментат может запутаться в них. Слишком много надежных данных. Это как дипломатия. Чтобы добраться до проекций, тебе необходима новая хорошая ложь.

— Я… запутался, — это слово он употребил с некоторой заминкой, не очень уверенный, что имеет в виду.

— Это я и сказал однажды Великой Матери. А она ответила: «Я плохо вела себя».

— Предполагалось, что ты не будешь… запутывать меня?

— Разве что это сможет чему-то научить, — а поскольку Тег по-прежнему выглядел озадаченным, Айдахо добавил: — Давай я расскажу тебе одну историю.

Тег тут же уселся на пол, реакция, которая показала Айдахо, что Одрейд нередко прибегала к тому же методу. Хорошо, это значит, что Тег уже подготовлен к восприятию.

— В одной из моих жизней у меня был пес, который ненавидел моллюсков, — начал Айдахо.

— Я ел моллюсков. Их доставляют с большого моря.

— Ну так вот, мой пес ненавидел моллюсков, потому что один из них бьет столь безрассуден, что плюнул ему в глаз. Такое запоминается. И что хуже, плюнула просто дырка в песке, никакого моллюска видно не было.

— И что сделал ваш пес? — мальчишка наклонился вперед, опираясь подбородком на руку.

— Он выкопал обидчика и принес его мне, — Айдахо ухмыльнулся. — Урок номер один: не позволяй неизвестному плевать тебе в глаз.

Тег засмеялся и захлопал в ладоши.

— Но давай посмотрим на это с точки зрения пса. Поймать плеваку! А затем славная награда: хозяин доволен.

— Твой пес выкапывал новых моллюсков?

— Каждый раз, когда мы выходили на пляж. Он с лаем охотился за плеваками, а хозяин уносил их прочь, и их никогда уже не было видно, за исключением пустых раковин с обрывками мяса, свисающего с внутренней стороны.