Капитул Дюны
Шрифт:
Она вспомнила дни своего послушания, как жадно прислушивалась к разговорам старших женщин, ожидая услышать что-то очень важное, но единственное, что можно было узнать, — это нечто о Сестре такой-то и о том, какие проблемы у проктора такого-то. Иногда, правда, барьеры падали и старшие выдавали очень полезную и важную информацию.
— Очень многие послушницы болтают, что хотели бы уйти в Рассеяние, — прохрипела Тамалейн. — Крысы бегут с тонущего корабля.
— Многие проявляют большой интерес к Архиву, — заговорила Беллонда. — Сестры, которые лучше других разбираются в ситуации, хотят
Одраде показался интересным этот факт. Их общий предок времен Тирана, Сиона ибн Фуад аль-Сейефа Атрейдес, передала своим потомкам способность быть недоступными для ищеек, обладающих предзнанием. Каждый человек, который открыто перемещался по Капитулу, обладал этой врожденной защитой.
— Ищут явные признаки? — спросила Одраде. — Они что, сомневаются, что защищены все, кому угрожает опасность?
— Они хотят лишний раз в этом убедиться, — прорычала Беллонда. — А теперь я хотела бы вернуться к Айдахо, можно? У него есть генетический маркер, но одновременно его как будто и нет. Это очень тревожит меня. Почему в некоторых его клетках нет генов Сионы? Что сделали с ним тлейлаксианцы?
— Дункан сознает опасность и не склонен к самоубийству, — заметила Одраде.
— Мы не знаем, кто он такой, — возразила Беллонда.
— Вероятно, он ментат, а мы все знаем, что это значит, — сказала Тамалейн.
— Я понимаю, зачем мы сохранили жизнь Мурбелле, — продолжала Беллонда. — Она — важный источник информации. Но Айдахо и Сциталь…
— Хватит! — рявкнула Одраде. — Мне кажется, что собаки-шпионы слишком долго лают.
Беллонда восприняла этот выкрик с недовольным видом. Собаки-шпионы. Так в Бене Гессерит называли постоянное слежение за поведением Сестер, чтобы не допустить их падения. Это было большое испытание для послушниц, но для Преподобных Матерей давно превратилось в привычную часть жизни.
Однажды Одраде объяснила это Мурбелле, когда они наедине, с глазу на глаз, находились в переговорном помещении корабля-невидимки. Они стояли тогда близко друг к другу, не отводя взглядов. Обстановка была неформальная и интимная, если не считать, конечно, вечных глазков видеокамер.
— Собаки-шпионы, — сказала Одраде, отвечая на вопрос Мурбеллы. — Это означает, что мы оводы по отношению друг к другу. Не делай из мухи слона. Мы редко придираемся к чему бы то ни было. Достаточно бывает одного слова.
Широко расставленные зеленые глаза Мурбеллы напряженно вглядывались в лицо Одраде. Она ждала разъяснения. Что это за слово, которым ограничиваются в Бене Гессерит?
— Какого слова?
— Любого слова, черт возьми! Какое подходит к случаю. Это похоже на обоюдный рефлекс. Мы разделяем общий такт, который не раздражает нас. Мы рады, что у нас есть это общее, потому что оно поддерживает нас в форме.
— И вы приставите ко мне такую собаку, если я стану Преподобной Матерью?
— Мы искренне хотим, чтобы у нас были такие собаки. Без них мы станем слабее.
— Это звучит подавляюще.
— Мы так не считаем.
— А мне это кажется отвратительным. — Она взглянула на сверкающие линзы объективов, вделанные в потолок. — Так же, как и эти видеокамеры.
— Мы
— Удобная ниша, — насмешливо отозвалась Мурбелла.
Одраде постаралась придать своему голосу всю возможную мягкость.
— Это совсем не то, что ты думаешь. Всю твою жизнь тебя преследуют вызовы. Ты платишь Общине Сестер ровно в меру своих возможностей.
— Собаки-шпионы!
— Мы всегда думаем друг о друге. Некоторые из нас, особенно те, кто принадлежит к руководству, иногда бывают авторитарны, даже грубы, но это поведение диктуется потребностями момента.
— Никогда не допускается теплое отношение или нежность, да?
— Таковы правила.
— Привязанность, быть может, если уж не любовь?
— Я уже рассказывала тебе о правиле. — Одраде ясно читала реакцию на лице Мурбеллы: «Вот оно что! Они потребуют, чтобы я отказалась от Дункана!»
— Итак, среди Сестер Бене Гессерит не бывает любви. — Как грустно прозвучали эти слова. До сих пор Мурбелла еще надеялась.
— Любовь иногда случается, — сказала Одраде, — но мои Сестры расценивают это как отклонение.
— Значит, то, что я чувствую по отношению к Дункану, не более чем отклонение?
— Да, и Сестры постараются вылечить тебя.
— Вылечить? Заняться со мной корригирующей терапией для пораженных!
— Любовь считается здесь признаком разложения.
— Сейчас я вижу признаки разложения на вас!
Словно читая мысли Одраде, Беллонда вывела Верховную из задумчивости.
— Эта Досточтимая Матрона никогда не станет одной из нас! — Беллонда яростно стряхнула крошку с губ. — Мы теряем время, стараясь привить ей наше учение.
По крайней мере Белл не употребила слово «шлюха», подумала Одраде. Это уже прогресс.
***
Все правительства страдают от одной и той же неразрешимой проблемы: власть притягивает к себе патологических личностей. Не то чтобы власть разлагает, нет, но она притягивает, словно магнит, людей, уже склонных к разложению. Такие люди имеют тенденцию упиваться насилием, и это состояние быстро вызывает у них болезненное пристрастие.
Ребекка, склонив колени на желтые плиты пола, как ей приказали, опустив голову, не осмеливалась взглянуть на сидевшую в недосягаемой вышине столь опасную Великую Досточтимую Матрону. Почти два часа ждет Ребекка своей участи здесь, посреди огромного зала, пока Великая Досточтимая Матрона и ее окружение наслаждаются обедом, сервированным подобострастными слугами. Ребекка внимательно следила за ними и старательно подражала манере их поведения.
Глазницы болели от пересадки, которую сделал ей Раввин меньше месяца назад. Новые глаза имели нормальный вид — то есть синюю радужку и белые склеры. Не осталось никаких намеков на то, что в прошлом эта женщина прошла через испытание Пряностью. Эта мера была временной — не пройдет и года, как белки окрасятся в синий цвет.