Капкан для лешего

Исхизов Михаил Давыдович

Гвиллион согласился. Зачем хорошую одежду портить. Совсем хороший пиджак, и ботинки красивые. Их потом забрать можно. Хороший подарок брату будет.

Франт снял пиджак, подошел к ближайшему дереву и аккуратно повесил его на сучек. Затем снял полуботинки и поставил их под деревом. Подумал немного, отстегнул галстук, снял рубашку и поместил их рядом с пиджаком. С сожалением поглядел на брюки, но снимать не стал. Пошел навстречу амбалу.

Еропка с тоской смотрел на то, как сходились противники: было совершенно ясно, чем закончится поединок. Амбал намного сильней да у

него еще длинный нож... Против такого, пущевику долго не продержаться. Помочь надо пущевику, да как ему поможешь?.. А потом началось что-то непонятное. Амбал ударил пущевика ножом в живот, но промахнулся. Ударил еще раз, на этот раз в грудь, и опять мимо.

– Какой-то ты совсем маленький, в тебя попасть трудно, - презрительно сказал гвиллион.

Франт усмехнулся.

– Тебе борода мешает, - подсказал он.
– Ты бороду отрежь, тогда попадешь. Пока бороду не отрежешь, ничего у тебя не получится.

Это было явное оскорбление. Какой же горец станет себе резать бороду!?

Гвиллион свирепо рыкнул, бросился на пущевика и несколько раз быстро ткнул в него ножом. Но и на этот раз пущевик увернулся.

– Я же сказал, борода тебе мешает, - напомнил он.

– Ты... Ты!..
– гвиллион задыхался от злости и ненависти.
– Ты прячешься от меня... Ты не мужчина! Ударь меня, если ты мужчина, - он отвел руку с ножом в сторону.
– Ну, ударь меня, ударь!
– и стоял неподвижно, ждал, что пущевик подойдет ближе, чтобы ударить, и уж тогда горец достанет его ножом.

– Ну, если тебе так хочется... Куда тебя ударить?
– спросил Франт.

– Куда хочешь бей!
– гвиллион не сводил глаз с противника, старался уловить каждое его движение.
– Зачем убегаешь от меня. Стой на месте.

– Стою, - пущевик спокойно рассматривал гвиллиона.

Увидев, что противник расслабился, горец стремительно бросился к нему, изо всей силы ударил ножом сверху вниз, рассчитывая вонзить лезвие в шею противника. Но пущевик пригнулся, отклонился в сторону, потом быстро выпрямился, и влепил гвиллиону кулаком в ухо. В то самое ухо, к которому вчера приложился водяной. Влепил и снова отступил на несколько шагов.

– Что ты делаешь!!
– взревел гвиллион.
– Зачем в ухо ударил?!

– Ты же сам сказал, что я могу бить, куда хочу, - возразил пущевик.

– Ухо не трогай! В лицо бей, в грудь бей. Ухо не трогай!
– повторил гвиллион.

– Хорошо, в ухо больше не буду,- согласился пущевик.
– А в лицо можно?

– В лицо можно.

– Будет тебе и в лицо, - пообещал пущевик.
– Непременно будет.

От этой беготни за странным противником, гвиллион, не привыкший к такому, порядочно устал, а Франт, по-прежнему был свеж, как и в начале боя.

На Еропку гвиллион теперь не обращал никакого внимания, не до Еропки ему было. А тот времени не терял: подобрал немалый крепкий сук, который можно было использовать, как дубину и теперь внимательно наблюдал за дракой, ожидая возможность вмешаться и помочь пущевику.

– Ты теперь лицо свое береги, я тебе сейчас его портить буду, - напомнил пущевик, отходя, под бешенным натиском

размахивающего ножом горца.
– Все! Стой! Сейчас буду бить в лицо.

Гвиллион послушно застыл, держа нож наизготовку.

– А ты ведь ножом драться не умеешь... Ну разве так держат нож...
– с немалой долей презрения стал поучать горца Франт...
– Повыше подними его, еще повыше... Вот так... Теперь бей!

Гвиллион ударил, стараясь вогнать лезвие в бок противника, но Франт опять увернулся, и замахнулся правой рукой целясь в нос горца. Тот мгновенно вскинул руку, защищая лицо. В этот момент пущевик и врезал ему ногой в солнечное сплетение. Горец согнулся от боли.

Пущевик подошел к нему, легко вынул из руки нож и отбросил его в сторону.

– Если не можешь драться ножом, то и не бери его в руки, - посоветовал он.
– Порезаться можешь...

– О-ох...
– тяжело выдохнул гвиллион. Глаза у него стали большими, губы растянулись в жестокий оскал.
– О-ох, - выдал он еще раз и распрямился.
– Неправильно дерешься, - зло осудил он пущевика.

– А я передумал, - объяснил пущевик.
– В лицо я тебя следующий раз ударю, потом.

– Руками надо драться, ногами драться нельзя, - рычал горец.
– Я тебя за это топором рубить буду. На маленькие куски порублю.

Он вытащил из-за пояса топор и, широко размахивая им, снова стал теснить пущевика. Франт послушно, шаг за шагом, отходил, внимательно наблюдая за каждым движением противника, за каждым взмахом топора. Ему не хотелось затягивать драку, тем более - противник так отчаянно и беспорядочно махал топором, что вполне мог испортить новые модные брюки. Улучив момент, пущевик нырнул под топор, ухватил двумя руками руку гвиллиона, сильно рванул ее вниз и вправо, так что в локте у гвиллиона что-то громко хрустнуло. Оружие выпал из беспомощно раскрывшихся пальцев.

Франту драться с гвиллионом было неинтересно. Пора было кончать.

– Не умеешь ты драться, - сказал он свирепому горцу.
– Возвращайся к себе в горы и паси баранов. Это у тебя наверно получиться.

Гвиллион зарычал, подхватил топор левой рукой и приготовился метнуть его в пущевика. Но не успел.

Франт прыгнул, и пяткой правой ноги врезал гвиллиону в челюсть.

Такого горец не ожидал и удара этого не выдержал. Он тяжело рухнул. Это был чистый нокаут. Не кулаком, а пяткой, но все равно нокаут. Гвиллион растянулся на земле, рядом с ним валялся топор.

– Ты в лицо хотел, - напомнил пущевик гвиллиону.
– Вот тебе и в лицо.

Еропка отбросил свою дубину, подбежал к упавшему, подобрал топор и выставил его перед собой, чтобы встретить вора, когда тот встанет.

– Советовал я тебе не драться, - с укоризной выговорил горцу Франт, - а ты меня не послушался. К хорошим советам прислушиваться надо...
– Он снял с поверженного вора прочный кожаный ремень и крепко связал ему руки за спиной.

– А ты молодец, - похвалил Еропка пущевика.
– Ловко ты его. Действовал вполне логично, прямо совсем как я в молодости. Мы, правда, ногами тогда не тыкали, а все остальное - прямо как я.