Капкан для некроманта (из сборника"Белорские хроники")
Шрифт:
Тьен огляделся, как будто дух мог нас подслушать, и вполголоса пообещал:
– Сейчас расскажу. Только не смейтесь! И при Керрене больше не упоминайте. Он до сих пор переживает.
...- Тьен, я его нашел!
Рука дрогнула, и стилет, предназначенный Териллиному лбу, вонзился в левый нижний угол портрета.
Тьен досадливо оглянулся на непривычно взволнованного мага.
– Кого?
– Наследника! Законного! И даже ближе по крови, чем Лайен!
– Врешь!
– вырвалось у одноглазого.
Красавчик-брюнет был вторым по важности козырем после флота. Мало свергнуть правителя - надо посадить
– Помнишь, у отца нашего короля была племянница? Художница?
– Лесса? Еще бы не помнить.
– Тьен поежился. Полотно «Упырь и дитя» было самым скандальным экспонатом главного шаккарского музея. Оскорбленные в лучших чувствах матери требовали выкинуть вон, а лучше сжечь омерзительную картину. Еще бы - кому приятно думать, что твое хрупкое, очаровательное дитя может с невинной улыбкой воткнуть обидчику в глаз осиновую ручку от погремушки?
– Так вот, она вышла замуж и родила двоих детей, мальчика и девочку. Мальчик женился на виннечанке и переехал к тестю с тещей, а девочка осталась на Шаккаре. Вот ее-то сына я и нашел! Сейчас ему двадцать три года, чудесный парень - умный, серьезный, отзывчивый. Немного застенчивый, но короли от этого быстро исцеляются.
– Погоди, я его, кажется, знаю, - насторожился Тьен.
– Темно-русый такой, и лицо слегка лошадиное, верно? Но это же приемный сын, от одной из служанок - оба брака госпожи Кливы оказались бесплодными.
– В том-то и дело, что родной!
– торжествующе объявил маг.
– Только родившийся задолго до брака. Ну, сам понимаешь: шестнадцать лет, весна, романтика, заезжий рыцарь и все такое. Поэтому «все такое» на три года отдали кормилице, а потом «усыновили». В прошлом году парень осиротел дважды: умерли и госпожа Клива, и кормилица, зато мать служанки прекрасно все помнит. Мы с ней очень мило поболтали за чаем с печеньем. Бабка ненавидит Териллу, подозревает, что тот шторм - ее рук дело.
– А с чего ты взял, что старуха не лжет? Может, ей просто захотелось увидеть внука на троне.
– Тьен швырнул последний стилет, на сей раз точно в яблочко - вернее, в Териллин нос.
– Или у нее уже маразм.
– Она знает, что я маг, и сама предложила устроить проверку, - уверенно возразил оборотень.
– Всего-то и надо две пряди волос.
– И где ты возьмешь королевские?
– В гробнице, конечно.
– Проще Лайена подкараулить и остричь.
– Королевская усыпальница охранялась немногим хуже сокровищницы: с гробов одной позолоты можно было пуд соскоблить, а потом еще мешок драгоценных камней наколупать. Да и венценосные покойники не с пустыми руками на тот свет уходили.
– Лайен не годится, - поморщился маг, и Тьен понял, что этот вариант его друг уже просчитал и отмел.
– Там всей родовитости - с наперсток, а мне нужен эталон.
– Можно смотрителя подкупить, - предложил одноглазый, начиная потихоньку проникаться идеей.
– Он мне не нравится, - покачал головой Керрен.
– Двуличный мужичонка, как бы Висельту не донес либо из первого попавшегося гроба волос не надрал. Придется самому.
– И как ты собираешься туда проникнуть?
Керрен скептически поглядел на щетинящийся стилетами портрет и, не удержавшись, внес свою лепту. Пульсар попал в край рамы, задымившееся полотно начало быстро обугливаться и распадаться черными клочьями.
– Мазила, - добродушно фыркнул Тьен.
– Я вон безо всякой магии точно в цель кладу.
– Тебе целиться легче - прищуриваться
– Схожу-ка я, пожалуй, к дайну.
– На исповедь?
– изумился одноглазый.
– Для обмена опытом, - загадочно оскалился Керрен.
– Ну и еще кое-чем.
Королевская усыпальница находилась в замковом парке - самом дальнем углу, дабы живые и мертвые не тревожили покой друг друга. Место это особой любовью не пользовалось: покойники все-таки, боязно. Хоть и освящено честь по чести, дайн из главного городского храма еженедельно приходит, молится за усопших. Изредка в усыпальницу пытались забраться воры, однако двоих стражников вполне хватало, чтобы поймать или спугнуть нечестивцев. Магическая защита здесь тоже имелась, примерно третьего уровня: дилетанты с амулетами отсеются еще при входе, начинающие маги потеряют дар за порогом, середнячки увязнут в ловушках. Магистр первой или высшей степени прорвется, но очень шумно - скорее развалит усыпальницу, чем ограбит, и уж точно привлечет внимание не только здешней стражи, но и замковой. Однажды, впрочем, такая попытка увенчалась успехом: нахальный некромант, дождавшись полнолуния, на пике сил взломал защиту, отвлек стражу заскребшимися в гробах мертвецами, содрал со стены пудовый герб династии (золотой с изумрудами и рубинами) и был таков. Наглеца так и не нашли, а герб на всякий случай заменили на лепной раскрашенный.
Но сейчас была середина серого зимнего дня, и стражники отчаянно скучали на посту. Подтянулись они только при виде идущего к усыпальнице дайна.
– А что, сегодня уже суббота?
– шепотом поинтересовался левый страж у правого. Тот подумал и утвердительно кивнул:
– Угу. Утром теща приехала. Пирожков привезла.
– Вкусные?
– С рыбой, - скривился правый.
– Вечно она с рыбой печет. Видеть их уже не могу.
– Так попросил бы с чем другим.
– Сто раз уже просил. Потому и напекла.
– Ну, тогда скажи, что наконец распробовал и проникся. Пусть еще тащит, да побольше. Если что, я съем.
– Хм, - всерьез задумался напарник.
– А ничего мысля!
– Да пребудет с вами милость богов, - поздоровался священнослужитель, останавливаясь на границе снега и проталины перед входом.
– Эй, - удивился счастливый обладатель пирожковой тещи, - ты не дайн Авмин!
– Нет, сын мой, - смиренно подтвердил гость, откидывая капюшон теплой зимней рясы. Незнакомец был молод, но породисто бородат и толстопуз. В руках он сжимал потрепанный, хорошо знакомый стражникам молитвенник, украшенный четырьмя изумрудами по углам.
– Он заболел и попросил меня справить службу по покойному государю.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– искренне огорчился стражник.
Старого священнослужителя в народе любили, он умел найти слова утешения и ободрения для кого угодно, от разорившегося купца до убитой горем вдовы. У него на исповеди даже преступники покаянно рыдали и клялись больше никогда не нарушать закон - по крайней мере, в присутствии дайна.
– Все в руках божьих, - вздохнул бородач, перекрестил послушно склоненные головы и неспешно двинулся в глубь коридора.
На счастье Керрена, усыпальницу начинали заполнять от входа, и гроб с телом последнего правителя оказался почти в самом конце, в глубокой нише справа. По ее бокам теплились два масляных светильника - со смерти короля прошло всего четыре месяца. Через год оставят только одну плошку, как возле каждого из предков.