Капкан для некроманта (из сборника"Белорские хроники")
Шрифт:
Стражник до того проникся этим советом, что уронил алебарду и сорвал ключи вместе с поясом. Потревоженная дверь издала такой набор лязгов, стонов и скрежетов, что надобность в замках отпадала: свободолюбивый узник предпочел бы вырыть ложкой десятисаженный подкоп, чем так громогласно сообщить о побеге.
Я боязливо поглядела на уходящую во тьму лестницу. В нашем замке тоже когда-то была темница, но дед сделал из нее винный погребок, и теперь воры лезли туда сами. Пришлось повесить на дверь три замка и табличку «Дровяной склад». Увы, воры предпочитали
– Спасибо, дальше мы сами.
– Дар услужливо щелкнул пальцами, создавая пульсар для «занятой» королевы. Навстречу уже спешил тюремщик, лысый толстячок в темно-серой одежде и красных сапогах с высоченными голенищами.
– Прошу, прошу, Ваше Величество! Давайте за локоток поддержу, ступеньки нынче сыроваты.
– Мужик вел себя очень раскованно, видно, Терилла к нему благоволила.
– Закрывайте дверь, бездельники, дует же!
По мне, лучше бы дуло. В темнице попахивало. Именно что не явная вонь, а мимолетный гнилостный душок, будто идешь летним вечером вдоль опушки и понимаешь: где-то в кустах сдох ежик. Принюхаешься - вроде нет ничего, малина цветет. А потом ветерок повеет - и опять...
– Пустовато здесь, - как бы в раздумье заметила я. Ни в одной из зарешеченных ниш по обе стороны коридора никого не было.
– А чего их зря кормить, дармоедов, - охотно подхватил тюремщик.
– Правильно сделали, что всех перевешали!
Я внезапно сообразила, что его нелепые сапоги - палаческие. А вон и красный колпак, нахлобучен на ручку воткнутого в колоду топора. Установленная посреди прохода и хорошо видная из всех камер, эта выразительная композиция очень «оживляла» обстановку, вселяя в узников надлежащие чувства.
– Ничего, еще наловите, - «приободрил» тюремщик загрустившую королеву.
– Неделька-другая - и снова не продохнуть будет.
– А где... э-э-э... новенький?
– В отдельных покоях, - многозначительно подмигнул палач, останавливаясь у глухой двери в конце коридора.
– Он же у нас важная шишка, требует особой заботы.
– Да неужели?
Дар одобрительно хмыкнул: я наловчилась так задавать вопросы, что непонятно было, спрашивает королева или шутит. Но этого проклятого Тьена, похоже, знала каждая собака, ибо палач зашелся в булькающем смехе, не сразу попав ключом в скважину.
Я ожидала увидеть темную камеру, но за дверью оказалась просторная комната с зарешеченным окном в потолке, на первый взгляд похожая на мастерскую: странные деревянные остовы, блоки, веревки, инструменты.
– Ничего у вас пыточная, - со знанием дела заметил Дар, - уютненькая. Ух ты, даже «язык саламандры» есть! Какой раритет... Неужели работает?
Палач польщенно зарделся.
– Да, я регулярно смазываю его гусиным жиром. Он мне еще от прадеда достался - некоторые шестеренки, правда, рассыпались от старости, но кузнец выковал по моему чертежу точно такие же.
– А это что?
– «Волк у проруби», госпожа. Глядите, вставляете сюда пальчик...
– Ой!
– Да не бойтесь, ничего с ним не будет - дырка большая, она вообще-то
Содрогнувшись, я отвернулась от увлеченной парочки и подошла к отгороженному решеткой углу. Вначале мне показалось, что там тоже пусто. Затем ворох тряпья на полу шевельнулся, и на меня уставился знакомый черный глаз в ободке синяка. Разочарования в этом взгляде почему-то было едва ли не больше, чем ненависти. Убийца саданул кулаком по полу и выругался, да так смачно, будто я испортила дело всей его жизни.
– Но-но, не балуй!
– окрикнул палач, прекращая измываться над бедным волком.
– Развести огонек, Ваше Величество?
Тюремщик кивнул на камин, на подставке возле которого вместо щипцов и кочерег лежали заостренные крючья разной формы и толщины.
– Нет, мы пока просто поговорим, - быстро отказалась я.
Узник скептически хмыкнул.
– А вы идите, погуляйте где-нибудь полчасика, - добавил Дар.
Палач с надеждой глянул на «королеву», но я сделала непроницаемое лицо, и мужик, обиженно ссутулившись, вышел.
– Откуда такие знания?
– Я обвела рукой богатую пыточную коллекцию.
– Здрасьте!
– Брат примерил деревянные колодки. Они ему очень шли, пусть бы так и оставался.
– Забыла, как мы в прошлом году с папой в Стармин ездили, на королевский прием? Взрослые там быстренько допринимались, а мы заскучали и пошли гулять по дворцу.
– Да, но я любовалась лепниной, зимним садом...
– Глина и цветочки везде одинаковые. А умный человек никогда не упустит возможности расширить свой кругозор.
– Дар, стоящий у самой двери, внезапно лягнул ее ногой. Та не распахнулась и не загудела, а как будто врезалась в мешок с мукой, слегка приоткрывшись.
– Ключик... обронил, - неубедительно соврал палач и, прикрывая ухо рукой, торопливо заковылял к лестнице.
Я изумленно поглядела на брата.
– Как ты узнал?
– Узнал? Пфе! Просто я бы поступил точно так же.
Шаккарская оппозиция настороженно прислушивалась к нашему разговору. Впечатление она производила на редкость убогое: грязный, патлатый, с густой щетиной и багровой опухшей рожей (я уж не говорю про ее выражение). Вылитый «трудяга подворотен», которого побил и ограбил кто-то более сильный. На месте угнетаемого народа я бы трижды подумала, прежде чем менять Териллу на это .
– Что ж, придется работать с тем, что имеем, - рассудительно изрек Дар и постучал по решетке.
– Эй, уважаемый! Можно вас на минуточку?
– Будь ты проклята!
– охотно поддержал беседу узник.
– Я понимаю, что вы сейчас несколько раздражены...
– Чтоб ты сдохла, хвыба!
– Но хотя бы выслушайте нас...
– Мы все равно до тебя доберемся!
– Убийца неотрывно пожирал меня взглядом, будто не замечая, что с ним говорит другой человек.
– Я искренне разделяю ваши чувства, но на самом деле эта мерзкая тетка вовсе не та, кем кажется. То есть она тоже мерзкая, но не настолько...