Капкан для оборотня
Шрифт:
И, тем не менее, компроматериалы Калугин хранил. И — не только на Ступенева. В этой жизни всякое бывает. Иногда падают и глыбы несоизмеримо большего масштаба, чем секретарь провинциального обкома. В этом деле надо брать пример со своего бывшего могущественного министра, со Щелокова…
Лицо Калугина сделалось сумрачным и неподвижным. Губы его плотно сжались. Он согнулся и уставился в одну точку, легонько постукивая кулаком по столу.
Генерал с трудом пытался оторваться от своих мрачноватых мыслей. Проблема детей, а точнее, сынков, была всегда и во все
Слава богу, это дело с утопленницей ведет прокуратура, как и положено по подследственности. Пускай у прокурора голова болит, что с ним делать. А он, генерал, безусловно, выполнит указание второго секретаря обкома. Надо дать команду розыску, чтоб не слишком тут усердствовали с выполнением отдельных поручений прокуратуры по этому, дурно пахнущему, делу.
Генерал резко выпрямился и решительно нажал кнопку селектора.
— Лидочка, соедини меня с Ермоловичем.
— Соединяю, — тотчас прощебетал голосок секретарши.
— Слушаю вас, товарищ генерал, — зазвучало из селектора.
— Кто из твоих розыскников работает по утопленнице?
— Трое работают и криминалист в придачу. Целую группу создали. Прокуратура рвет и мечет…
— Пришли-ка ко мне старшего… — Калугин помедлил, — или нет — зайди лучше сам.
— Слушаюсь, товарищ генерал!
Зотов, следователь прокуратуры области, сидел в своем скромном кабинете за столом, заваленным делами и документами. Постучав в дверь, к нему зашел Крастонов.
— Так, Саша, присаживайся, — Зотов был дружелюбен и доброжелателен, — давай-ка еще раз пройдемся подробно по событиям того вечера. Во сколько и где вы встретились с Леной?
— Товарищ следователь, я ведь уже несколько раз рассказывал об этом, ничего нового добавить не могу.
— Ничего, расскажешь еще раз. Я буду проводить очную ставку между тобой и каждым из этой пятерки. А затем проведем следственный эксперимент непосредственно на берегу реки, проверим твои показания на месте. Следов, конечно, не густо — но важно, чтобы они не противоречили твоим показаниям. И восстановим события.
— А как можно их восстановить? Ведь прошло уже столько времени… Да и подтвердить мои показания никто не может.
— Есть материальные следы, которые оставлены на месте преступления и которые зафиксированы в протоколе осмотра места происшествия. То есть, следы борьбы, которые косвенно подтверждают версию о лежачем положении одного из участников произошедшей стычки. Есть частицы почвы, изъятой с места происшествия, и экспертиза подтвердила, что группа крови, содержащейся в ней, совпадает с твоей группой крови. Есть осколки бутылочного стекла со следами крови, опять же совпадающей с твоей, и отпечатками пальцев одного из нападавших. В общем, не очень много, но кое-что есть, что может объективно подтвердить твои показания и опровергнуть показания этой пятерки.
Давай, начинаем, — следователь заправил бланк протокола допроса
— Ну, что ж. Вроде все зафиксировано и разложено по полочкам, — следователь заправил в печатную машинку еще один лист бумаги, — еще только один уточняющий вопрос: кем, все-таки, был нанесен тебе удар бутылкой в область затылка?
— Я этого не видел. Но, исходя из того, что меня лежащего били ногами трое, которых я опознал, как граждан Плеткевича, Корытько и Макейчика, а четвертый — опознанный мной, как Ломович, держал Лену, то есть, потерпевшую Болышеву, то ударить меня мог только пятый, оказавшийся вне поля моего зрения.
— Кто же он?
— Им мог быть только опознанный мной гражданин Ступенев.
— Хорошо. Бери, читай, а потом распишись, где положено. Если будут какие-то дополнения, напишешь сам, своей рукой, а в конце…
На столе басовито загудел телефон внутренней связи. Следователь покосился на него с недовольством, но вздохнул и взял трубку.
— Слушаю, Константин Сергеевич… Да… Да… Еще нет… Но я сейчас допрашиваю… Есть, понял, иду.
— Подожди меня в коридоре Крастонов, — следователь сунул листки протокола допроса в уголовное дело и, взяв его подмышку, вышел из кабинета.
Полноватое лицо прокурора области выглядело смятым и алело разбросанными по нему яркими пятнами. Будто чья-то большая ладонь обхватила его, помяла и разжалась, оставив весьма устойчивые и заметные следы.
— Что ты там тянешь с этим делом! — Хозяин кабинета не пригласил вошедшего Зотова даже присесть.
Впрочем, он в этот момент и сам стоял, упираясь обеими руками в массивную столешницу и набычившись.
— Не готова еще биохимическая экспертиза по сперме, не проведены очные ставки, нужно вынести постановление о проведении следственного эксперимента…
— На черта все это нужно, — прокурор сорвался на крик, но тотчас взял себя в руки и потянулся за сигаретой. Лицо его словно сдулось, сохранив неровные багровеющие пятна. Рука, ухватившая сигаретную пачку, заметно подрагивала.
— Зачем тебе еще какой-то следственный эксперимент, — голос прокурора был уже почти спокоен, и лишь легкая надтреснутость выдавала сильное душевное волнение, — очные ставки — да, нужны. Заключение экспертизы придет — никуда не денется. И все. Больше по делу ничего делать не следует — все и так ясно. У тебя есть пять свидетелей, очевидцев происшедшего… Подозреваемый не отрицает, что был с ней в тот вечер на берегу… Кстати, он арестован?
— Нет, — машинально ответил следователь, но вдруг вздрогнул и поднял на начальника недоумевающие глаза, — позвольте, Константин Сергеевич, какой подозреваемый… вы кого имеете в виду?
— Кого? Крастонова, конечно. Так, по-моему, его фамилия?
— Так. Но ведь он, напротив, потерпевший.
— Он — единственный подозреваемый. И на него, как на такового, показывают пять человек. Которые все видели. И некоторые из них являются членами семей очень уважаемых в области людей, которым нет оснований не верить.