Капкан для призрака
Шрифт:
От нее исходило какое-то сияние: от блеска темно-рыжих волос и румянца на свежей гладкой коже. В свои восемнадцать лет она держалась с такой уверенностью, словно была на десять лет старше. Гарт все же ощутил какое-то беспокойство, однако и тогда ничего не сказал. Если Марион хочет выйти замуж, чтобы избавиться от стариков и опостылевшей дисциплины, у Гарта было не такое сердце, чтобы нарушать явное блаженство Винса. Ему также не очень мешали атмосфера хэмпстедского дома и чувства, которые это строение пробуждало. По словам Винса, полковник Селби купил дом довольно дешево, так как у него
Окна закрывали плотные кружевные занавески. В просторной, похожей на пещеру гостиной, обставленной мебелью из светлого дуба, Марион вела остроумную и свободную беседу; звенел ее громкий смех, она была прелестна.
— Ну, что скажешь, дружище? — спросил Винс, когда вечер закончился. — Она тебе понравилась, разве я не прав?
— Да, конечно.
— Черт возьми, Дэвид, со мной ты ведь можешь не играть в прятки! Понравилась тебе Марион или не понравилась? Да или нет?
— Она нравится мне, Винс. Это очаровательное создание. Прими мои поздравления.
Из-за своей неуверенности на регистрации, которая спешно состоялась в хэмпстедском муниципальном совете, не присутствовали ни миссис Монтэг, ни полковник Селби, а у Гарта попросту не было оснований мешать счастью своего друга.
Благодаря богатству Винса все уладилось. После свадебного путешествия в Афины и Стамбул они купили дом в Гайд-Парк-Гарденз и начали приглашать в гости молодых людей. Это, несомненно, было неразумно.
И хотя у Марион имеются кое-какие черты характера, вызывающие беспокойство, и хотя время от времени она проявляет склонность к язвительным замечаниям и любит подчеркивать, что Винс намного старше, — несмотря на все это, скорее всего именно она из них двоих ведет себя с величественным достоинством. За два года она расцвела и стала красивой, импозантной женщиной. А Гарт позабыл о большинстве своих сомнений в результате того, что произошло с ним летом 1906 года в Остенде.
В Остенде, на этом весьма модном приморском курорте, от ветерка трепетали зонтики. Точно так же трепетали шляпы на высоких прическах дам. Дамские купальные костюмы были скандально смелы, — по крайней мере, кое-кто так утверждал, — а в казино игра шла по-крупному.
Гарт, возвращающийся из Вены, куда ездил по медицинским делам, заглянул однажды вечером (о котором он долго будет вспоминать) в казино.
— Доктор Гарт, — обратился к нему один коллега, — позвольте представить вам леди Калдер.
С этого все и началось!
Каждый раз, когда он пытался анализировать свои чувства к Бетти Калдер, что само по себе случалось лишь изредка, он всегда вспоминал о двух особенностях. Ее покойный супруг, сэр Гораций Калдер, был, как оказалось, колониальным губернатором и надутой, важной шишкой. Она взяла на вооружение полный достоинства стиль, поскольку нуждалась в нем на протяжении всей своей супружеской жизни.
И все же, несмотря на это, двадцативосьмилетняя Бетти выглядела менее зрелой, чем двадцатилетняя Марион Боствик.
Правда, Марион на полголовы выше и осанка у нее, как у статуи, чего не скажешь о Бетти. Бетти предпочитает одиночество, а Марион не может обходиться без общества. У Бетти сильное воображение,
С тех пор как он впервые увидел Бетти, когда с доктором Гендерсоном и его женой они сидели в салоне казино и пили кофе, а она подняла глаза и их взгляды встретились, Гарт уже догадался о том, о чем вслух говорить не стал бы. Бетти легко краснеет. В ней есть застенчивость ярко выраженной женственности. Хотя она любит прогулки на свежем воздухе, воспитанность и чрезмерная стыдливость привели к тому, что она отказалась (почти с ужасом) ехать в Остенд и купаться в море на глазах у всех этих людей.
В нынешнем году, когда она купила домик на берегу моря в Фэрфилде, это уже нечто другое. В этом пустынном месте, где совсем нет людей, Бетти надевает самый модный купальный костюм 1907 года. У нее прекрасная фигура, выразительные карие глаза и каштановые волосы, которые очаровательно блестят, когда она распускает их на пляже. В сущности, она обладает какой-то страстной невинностью, которую Гарт в глубине души одобряет. Однако он не способен совладать со своей ревностью. Ему хочется, чтобы Бетти принадлежала ему и только ему одному.
Бетти, Бетти, Бетти!
Однако даже если это и объясняет, почему Бетти выглядит настолько младше и нежнее Марион Боствик, другой странный факт этим объяснить невозможно. Невозможно этим объяснить, почему Гарт до сих пор не познакомил ее с Винсом и Марион или почему даже не намекнул им о существовании Бетти.
Именно эта главная проблема начала мучить Гарта, сидящего сейчас в автокэбе, который с пыхтением ехал по Риджент-стрит.
Он влюблен в Бетти и гордится ею. Его мысли — так бы он ответил, глядя на вскинутые в любопытстве брови Винса, — строги и целомудренны. По какой же неосознанной причине он, в таком случае, не хочет, чтобы Винс и Марион познакомились с ней?
«Но ты ведь уже ответил на этот вопрос, — заявил один из его внутренних голосов. — Ты хочешь обладать ею один и только один. Ты слепо ревнуешь ее, даже к такому глупому, зеленому юнцу, каким является твой собственный племянник.
— Нет-нет, ничего подобного, — ответил другой, иронический, голос, — это не так. К Хэлу можно ревновать до определенной степени. Однако нет никакого смысла ревновать к Винсу и Марион. Так почему же ты никогда не говорил с ними о Бетти?»
Ровно неделю назад, в субботу, 8 июня, в театре Дейли впервые играли новую пьесу. Не было ничего необычного в том, что премьера состоялась именно в этот день. Премьера спектакля по пьесе «Раффлз, джентльмен-грабитель» с Джеральдом дю Морье в главной роли, на долю которой пришелся самый шумный успех прошлого года, тоже состоялась в субботу. На нынешний спектакль, музыкальную комедию «Веселая вдова», несколько друзей Винса решили отправиться организованно и заняли четыре ложи.
Там был и Гарт, и он жалел, что Бетти не пошла с ним. Пенящиеся платья и пенящаяся музыка, публика, которая, уже начиная с половины спектакля, мурлыкала про себя вальс веселой вдовы или «Иду к „Максиму“ я», все это улучшило настроение Гарта до такой степени, что он тоже напевал. Позднее, во время ужина в ресторане, возле него на соседний стул присела Марион Боствик.