Капкан для призрака
Шрифт:
Анастасия Алексеевна вскочила, обняла сына, поцеловала в щеку Труди.
– Нет-нет, милые мои! Мы рады за вас, правда, Людвиг? Только вы еще так молоды…
Эрих
– Это только так кажется на первый взгляд… Знаете, дорогие родители, я уже достаточно взрослый, чтобы знать всю правду о моей матери, о которой вы иногда скромно упоминали как о «тете Эльзе».
– Как, ты знаешь? – Людвиг Августович медленно поднялся из кресла, у него вдруг заслезились глаза, и он снял очки. – Но откуда?
Он растерянно оглянулся на жену, Анастасия Алексеевна вдруг густо покраснела.
– Господи, Людвиг, это, наверное, я виновата. Я когда-то рассказала Эльзе… Мы только переехали сюда, в Германию, было еще непривычно, тоскливо! А девочка однажды стала меня расспрашивать о тете: она, оказывается, ее хорошо помнила. У нее в памяти осталось даже то,
– А Лиза рассказала мне. – Эрих пожал плечами. – И правильно сделала.
– Так ты, сынок… ты все знаешь? Все?
– Ты имеешь в виду убийство, тюрьму, самоубийство? Да, папа. И, если хочешь знать, очень жалею свою маму, и люблю ее, и горжусь.
Людвиг Августович все еще не мог прийти в себя. Он беспомощно оглядывался вокруг, потом снова обернулся к Эриху:
– Господи! И как давно тебе это известно?
– Года два, пожалуй. – Парень улыбнулся. – Да успокойся ты, папа! Что же тут страшного?
Петрусенко смотрел и слушал, чувствуя, как грудь заполняет и уже рвется наружу веселая, освобожденная радость. Его взгляд остановился на все еще изумленном лице господина Лютца, и он не выдержал, засмеялся и воскликнул, вскинув вверх руки:
– O sancta simplisitas! О святая простота!