Капкан для «Тайфуна»
Шрифт:
Положив трубку, Цанава привычно закурил. Звонок телефона раздался как раз, когда он потушил папиросу.
– Слушаю, Соколовский!
– Доброй ночи, Василий Данилович!
– И тебе, Лаврентий Фомич! Хотя даже ночи сейчас перестали быть добрыми.
– Согласен. Я тоже звоню тебе не для пожелания спокойной ночи. Скажи-ка мне, Василий Данилович, вы с Иваном Степановичем ничего не думали по поводу Константина Константиновича, а?
– К-хм… А откуда ты знаешь? Хотя глупый вопрос. Был разговор по его поводу, есть одна идея, но она пока что ею и остается. Я так понимаю, суть
– Знаю. Поэтому, уважаемый Василий Данилович, я прошу, я настоятельно рекомендую идею изложить в приказе. На бумаге со всеми соответствующими подписями и печатями. Делай как хочешь, но чтоб был на бумаге. И срок в ней должен стоять не позднее 18 часов 5 октября. Если этого не будет сделано, то я, в свою очередь, сделаю все от меня зависящее, чтобы в истории Западного фронта появился второй эпизод подобный истории с генералом Климовских.
– Что, так все серьезно?
– Серьезней не бывает! Ты в курсе, что противник сегодня захватил обе переправы через Днепр восточнее Холм – Жирков?
– Н-нет! Там же дивизии Резервного фронта!
– А их пытались отправить южнее, в полосу Резервного фронта. Потом отменили, а позиции занять снова они не успели. Ты вот что! Ты все войска Резервного в нашем тылу подчиняй себе, в смысле Западному фронту. Только чтобы они подчинились, приказы нужны. Письменные.
– Ты понимаешь, что ты говоришь? Я бодаться с Семеном Михайловичем не буду! Ты в стороне останешься, с тебя и взятки гладки, ответишь вроде того «была оперативная информация», а мне что делать? Любая его неудача будет списана на меня. Н-е-т! Устные отдавать буду, подписывать ничего не буду.
– Ладно! Черт с тобой! Буду один крутиться, как смогу. Но про приказ, о котором говорили в самом начале, не забывай! Я лично его буду встречать пятого в 18 часов. И если… ну, ты знаешь.
Полевой учебно-тренировочный лагерь
Уже в полноценной темноте прибыли в полевой лагерь. Встретил их снова тот самый боец с перевязанной шеей. Только бинт в темноте белел чистотой. Так как их группу приписали к особому отделу, то включили и в боевой расчет, привлекая к несению караульной службы.
Секундами спустя хлопнула входная дверь казармы, и с крыльца спустился майор Воистинов.
– Товарищ комиссар… – начал он докладывать, приложив ладонь к козырьку фуражки.
– Потом, все потом, – оборвал его Цанава и, повернувшись к Трофимову, добавил: – Я зайду к вам, попозже.
И направился к казарме, сопровождаемый майором и Виктором, несущим в руках чемодан с книгами и сумку с ноутбуком.
В этот момент навстречу им уже спешила вся компания попаданцев с Ларисой Трофимовой во главе.
– Так… там… в багажнике… ужин, – показывая рукой себе за спину, в перерывах между поцелуями, смог пробормотать Трофимов.
– К-хм… жизнь-то налаживается. Как раз после баньки, – удовлетворенно хмыкнул Богомолов, вытаскивая из пакета коньяк и ощупывая горячую упаковку курицы-гриль.
Пока шли до помещения, женщины одолели вопросами, звонил ли он родственникам, что сказал, что ответили. Потом последовала бурная реакция женской
Цанава, войдя в помещение, числившееся чем-то вроде кабинета, бросил шляпу на стол и, не раздеваясь, сел за него. Воистинов добавил огня в керосиновой лампе и, получив утвердительный кивок комиссара, сел напротив.
– Филипп Васильевич! Времени нет! Доставай блокнот, пиши, что нужно сделать, – и достал из кармана свои записи.
Минут через сорок комиссар, так и не зайдя к попаданцам, уехал.
После того как в ночной дали затихли звуки двигателей «эмки» комиссара и полуторки сопровождения, в помещение, где при свете керосиновой лампы вкусно ужинали попаданцы, вошел майор. Молча взял протянутый пластиковый стаканчик с коньяком, выпил и так же молча поставил стаканчик на стол.
– Неплохо! – после паузы проговорил он, заметив, что вся компания смотрит на него в ожидании известий о своей судьбе. – В общем так! Завтра весь день вы находитесь еще здесь. В ночь выдвигаетесь к так называемому порталу. Колонну поведу либо я, либо лейтенант Иванов. Там останавливаемся, если я буду там, доведу дальнейший порядок действий. Если нет, ждете меня. Но! Товарищ Трофимов остается здесь! То есть не совсем здесь. Завтра прибудет группа, назначенная комиссаром, и в сопровождении этой группы он едет в Москву.
Повисла тишина. Откровенно говоря, Алексей предполагал нечто подобное. Но считал, что, скорее всего, «контактером» с руководством СССР будет Андрей Гладкий. Но комиссар видел другой вариант действий.
Отказаться он не мог. Это было бы предательством своей собственной натуры. А в его возрасте так менять себя было уже просто невозможно.
– Отдыхайте! – закончил свою речь майор и вышел из комнаты.
В тишине допили коньяк и молча расползлись по нарам, шурша сеном.
Поразмыслив в ночной тишине, Алексей пришел к мнению о справедливости выбора. Именно из-за него они все тут оказались. И если он как бы морально был готов к чему-то подобному, являясь почитателем жанра попаданцев, то остальные его товарищи были обычными людьми, озабоченными реальными проблемами. Придя к этому выводу, он успокоился и, улегшись поудобнее, погладил волосы жены, уткнувшейся ему в плечо. Рубашка на плече стала мокрой.
Уже ближе к утру Цанава отправил объемную телефонограмму Берии, в которой охарактеризовал положение на фронте, значительно отличающееся от того, что докладывали в Москву штабы Западного и Резервного фронтов. Ссылаясь на свежие разведданные, изложил планы гитлеровского командования на ближайшие дни и в целом развития ситуации на участке советско-германского фронта от Орла до Калинина.
Сообщил об отправке утром 4 октября в Москву сверхценного источника в сопровождении сотрудников особого отдела Западного фронта. В ней же он просил разрешения прибыть с личным докладом к наркому 5–6 октября. Ввиду перемещения штаба фронта на восток предлагал поддерживать связь с ним через областное управление НКВД в Вязьме.