Капкан из серебра с эмалью
Шрифт:
Но, впрочем, Стас был готов к тому, что здесь увидит, – рекламируя детище, Покатутасы выложили в Интернет добрую сотню фотографий. И сейчас майора детище семьи греков интересовало больше как укрепрайон. Довольно просторный для обычного домовладения двор с четырех сторон огораживал трехметровый забор. Абсолютно гладкий, что немаловажно, он упирался тылом в склон горы с единственным строением, едва виднеющимся в буйных джунглях. Подворье, как знал Стас, имело неправильную форму, за трехэтажным отелем располагался небольшой плодовый садик, имевший ответвление-аппендикс. В стиснутом забором пространстве, отгороженном
Забор майора впечатлил, но располагавшиеся за ним мини-отели его не интересовали совершенно. В кармане Ильи были визитки «Моей Эллады», а ни один конкурент не будет распространять их в качестве рекламы.
Не вслушиваясь в болтовню Георгия Анастасовича, майор оглянулся на ворота и увидел торчащую над фронтальным забором свечку современного отеля с голубоватым застекленным фасадом. В застеклении была одна-единственная прореха. Все прочие постояльцы берегли кондиционированную прохладу номеров и закрывали остекление на лоджиях, но один безумец все-таки нашелся: на балконе верхнего этажа, опираясь о перила, стоял мужчина и покуривал. Взирал с высоты на недалекую «Элладу».
Гущин и с дистанции двухсот метров определил, что волосы у мужика – ярко-рыжие. Оперативник Медведев мудро отказался от заселения в «Элладу», где сегодня уже и так одинокий мужчина-постоялец появится, грамотно выбрал «свечку» в качестве наблюдательного пункта. Двор греков с верхотуры просматривался великолепно, а изнутри за «Элладой» и Гущин приглядит. Достаточно.
Медведев мотнул рыжей головой. Затушил сигарету в блеснувшей под солнцем стеклянной пепельнице и скрылся внутри лоджии. Дистанционный контакт с приезжим майором состоялся.
Пока Стас разглядывал новехонький отель, Георгий Анастасович успел расстроиться. Сегодня от Покатутаса в высотку уже улизнул потенциальный рыжий заселенец; переживая, что сорвется и москвич, зарезервировавший самый дорогой номер, грек презрительно причмокнул и махнул рукой:
– Э, разве там уют устроят, а? Суета, толкотня, шеф-повар – бестолочь…
– Меня не интересуют толкотня и суета, – оборвал его майор. – Я приехал сюда отдохнуть и поработать. Подумать в тишине. – Стас знал, что производит впечатление медлительного вдумчивого интеллигента.
– О, это к нам! – Обрадованный грек двинулся к огромной стеклянной двери холла. – Вы попали куда надо! Я сразу догадался: вы понимающий человек, знаете толк в тишине и комфорте…
Еще бы, усмехнулся Гущин. Вахмистров зарезервировал единственный в мини-отеле полноценный люкс. И совсем не потому, чтобы майор с комфортом проживал. Причина была иной, рабочей: ознакомившись с рекламной видеосъемкой «Эллады», капитан выяснил, что лишь этот двухкомнатный номер имеет не только вид на море, но и позволяет приглядывать за внушительной частью озелененной территории. А кроме прочего, на третьем этаже «Моей Эллады» находился одноместный номер-стандарт Мыльниковой. Все остальные апартаменты второго и третьего этажей были заняты. Один из них по предоплате до сих пор ожидал прибытия Ирины Зотовой.
Майор вошел вслед за хозяином в прохладный холл, оформленный в стиле греческой террасы –
– Нуте-с, приступим к оформлению.
Стас поставил на конторку пакет с прекрасно просветившейся коробкой «Метаксы». (Клык засверкал еще радушнее.) И, достав из кармана паспорт, протянул его Георгию. Покатутас зашуршал страничками:
– Так, так, вы у нас на полный пансион, да?
– Да. По ресторанам и барам я ходить не буду. Я переводчик, – не откладывая дела в долгий ящик, представил Стас легенду. – Специализируюсь на хинди и урду.
Подготавливая платформу для внедрения, майор намеренно выбрал малоинтересные для грека языки. (Иначе можно нарваться на просьбу помочь в разработке рекламного призыва для иностранцев, а в языках майор, признаться, был не особенно силен.)
– Много лет перевожу индийских и пакистанских авторов, и тут… – Стас смущенно улыбнулся глянувшему на него поверх очков Покатутасу, – решился. Хочу сам что-то написать. Попробовать.
Карий глаз поверх оправы подмигнул.
– Любовное? Или историческое?
– Любовную историю, – чувствуя, что натурально краснеет, промямлил «переводчик». – В курортном стиле, знаете ли, что-то захватывающее, с приключениями… Вот только не знаю, получится ли? Я, как бы это сказать, не слишком опытен в курортных приключениях. Надеюсь почерпнуть что-то из личных впечатлений знающих людей…
Карий взор Покатутаса на одно мгновение переметнулся на выразительный пакет с «Метаксой». Полные губы растянулись в многообещающей улыбке. Анастасович, как почудилось Гущину, даже тихонько застонал от предвкушения – папа «Эллады» печенью почувствовал, что сегодня его ждет нескучный вечер под коньяк.
Стас верно сделал ставку. Практически все греки словоохотливые рассказчики, ничего тянуть клещами не придется, историй Покатутас набросает – успевай ловить! И поворачивать в нужную для себя сторону.
Как это сделать, Стас уже решил: он намекнет рассказчику, что у слушателя плоховато с воображением, и попросит говорить не о каких-то умозрительных гостях и дальних родственниках, а о тех, что перед глазами: нынешних посетителях-завсегдатаях и друзьях-соседях. Вроде бы так неумелого писателя лучше материал цепляет. Расспросы, как надеялся майор, не покажутся подозрительными.
А что касается первостепенного, то как возможного подозреваемого Стас грека совершенно не рассматривал. Не тот типаж. И возраст на излете. Покатутаса можно рассматривать лишь как источник информации, чему приобретенная «Метакса» очень поспособствует.
Грек проводил Гущина до номера, сказал, что через полчаса ждет его на ужин, и деликатно удалился из большой гостиной с мягкой кожаной мебелью, плоским телевизором и прочими люксовыми прибамбасами. На охристо-желтой стене висела большая репродукция картины с изображением каких-то древнегреческих развалин. Но Гущина интересовала лишь действительность: откинув прозрачную складчатую занавеску, Стас вышел на балкон и поглядел на море, на недалекое остекленное строение, лишившееся единственной прорехи.