Капкан на Инквизитора

Гарин Александр Олегович

На некоторое время повисло молчание. Альвах и жрица хаоса прожигали друг друга взглядами. Наконец, горгона опустила глаза. Но не из-за того, что победителем этого поединка вышел Инквизитор. Ведьма смотрела теперь на попискивавшего в размотавшихся пеленках младшего из Дагеддидов. Забыв об Альвахе, она даже невольно сделала шаг вперед, силясь лучше разглядеть ребенка.

Роман не дал ей любоваться долго. Шагнув в сторону, он вновь встал так, чтобы позволить гостье разглядеть как можно меньше. Впрочем, для ведьмы это не имело значения.

– Да, - горгона невольно расслабила черты. Ноздри ее затрепетали. – Да,

даже отсюда я чую. Это действительно потомок мерзкого Хэвейда… В нем течет эта кровь, - она вновь посмотрела на бывшего Инквизитора. Гнев ее словно бы утих.
– Ты хорошо поработала, моя красивая. Такой славный комок розового мяса… Что же. Это главное, а прочее действительно не важно. Давай его сюда.

Альвах поморщился.

– Сперва сделай то, что обещала, - не переменяя положения тела, заслонявшего ребенка от взоров ведьмы, потребовал он.

Горгона нахмурилась снова.

– Ты знаешь уговор. Получишь то, что тебе нужно, когда я разберусь с этим отродьем. А теперь хватит. Неси его сюда. И жди. Ночь еще не подойдет к концу, когда наша сделка совершится. Советую тебе быть как можно дальше отсюда, когда это произойдет. Ты ведь можешь совершить побег, милая? Или внимание де-принца отнимает у тебя здоровье быстрее, чем оно успевает восстанавливаться?

– Не мели чушь, – процедил Альвах. При упоминании о Седрике его передернуло.
– Забирай этого выродка и убирайся.

Жрица хаоса рассмеялась. Очевидно, то, что ее месть вот-вот должна была осуществиться, привело чудовище в хорошее расположение духа.

– Хорошо, моя девочка, твоя взяла. Давай его сюда. И жди. Хотя, быть может, ты желаешь своими глазами посмотреть на гибель этого отродья, из-за которого тебе пришлось столько страдать? Я так… так довольна твоим успехом, что могла бы забрать тебя с собой! Что скажешь?

– Просто получи ребенка и убирайся, - не удержался Альвах, тем не менее, продолжая стоять, словно был не в силах сдвинуться с места.
– Проклятье, как ты не понимаешь! Я не могу передать его тебе своими руками! Этот… этот младенец все же мой сын. Мне ничего не нужно. Только верни то, что отняла. Верни мне мою жизнь! И оставь, наконец, в покое!

Выслушав романа, который не скрывал своей ненависти и глубокого отчаяния, что, должно быть, рвали теперь его душу, горгона вновь в своей манере ласково улыбнулась.

– Ты так забавна в своем лицемерии, моя прекрасная девочка, - ведьма улыбнулась вновь, двинувшись ближе.
– То, что ты не отдашь ублюдка сама, ничего не изменит ни для отродья Дагеддидов, ни для нашей сделки. Но если тебе так будет легче…

Она сделала еще шаг вперед. В следующий миг казавшиеся незыблемыми и древними мраморные плиты под ней проломились. Не удержавшись, горгона с кусками мрамора упала вниз, в замаскированную камнем яму прямо перед скамьей.

Дикий, нечеловеческий визг чудовища настиг Альваха, когда он, подхватив ребенка, несся прочь от устроенной им западни. Впрочем, теперь он уже не был один на один с чудовищем. Со всех сторон к сработавшей ловушке сбегались воины с длинными, посеребренными копьями. Двое боевых магов первой степени что-то тащили в большом темном мешке. Все они были в закрытых шлемах с опущенными забралами, которые скрывали глаза.

– Хорус, живей! Нельзя позволить ей выбраться из ямы!

Король Хэвейд, как и прочие, прятал лицо

за шлемом, поэтому узнать его можно было только по голосу. Правитель Веллии и его люди давно дожидались своего часа в укрытиях среди зарослей, а потому теперь действовали слаженно и быстро. Когда Альвах перепоручил невредимого ребенка и вернулся к яме, дело было почти сделано.

Вырытая наспех и совсем недавно, ловушка, все же, была достаточно глубока. С ее дна торчали частые колья из чистого серебра, освещенного рассветной водой. Их наконечники были загнуты на манер рыболовных крючьев. Поэтому с маху насадившееся чудовище шипело, визжало и било хвостом, но не могло вырваться из прожигавшего его плоть серебра. Боевой маг первой степени Хорус, который, как и его товарищ, долгое время удерживал маскирующее заклятие над воинами короля, теперь извлек из мешка большой солнечный камень. Эти камни, которые произростали только в горах нечестивых бемеготов, встречались очень редко и были известны тем, что долгое время впитывали солнечный свет. Напитавшись за день, насколько хватало размеров, ночью камень излучал свет Лея - до тех пор, пока свет в нем не иссякал весь. После чего утром камень вновь начинал пить солнечные лучи. Теперь, освобожденный из чехла, солнечный камень заливал ярким, желтым сиянием все вокруг, отражаясь от доспехов и оружия воинов, разгоняя ночную тьму. Прожженная серебром во многих местах, шкура ревущей и визжащей горгоны дымилась под лучами Лея. Чудище все еще пыталось вырваться, но воины копьями спихивали его назад, а серебро и солнечный свет не давали горгоне воспользоваться силой хаоса.

– Во имя Лея, Светлого и Всеблагого, - остановившись рядом с королем, и убедившись, что чудовищу уже не вырваться, надменно забормотал подрагивавший от крайнего возбуждения роман, - и за все твои злодеяния, совершенные и задуманные, я, Альвах Марк, милостью Святейшего Инквизитор второй степени, приговариваю тебя, безымянное творение хаоса…

Горгона с рыкающим воплем рванулась из последних сил - и бессильно пала на дно ямы. Ее безгубое, отвратительно лицо исказилось, выставляя обугленные клыки.

– Пусть, - прохрипело чудовище, отплевываясь густой и темной, как сущность хаоса, кровью.
– Пусть проклятый… подонок Хэвейд, голос которого я … слышу… и… который… труслив настолько, что даже не покажет лица… победил. Слышишь, Хэвейд? Ты… пока… победил… Но ты… Инквизитор… забудь… забудь о том, чтобы… вернуть… свое… Твоя жизнь… прежняя, где ты был героем… ее больше нет. Твоим занятием… отныне и до конца твоих дней… будет ублажать мужей… своим телом… каждую прихоть… каждую… Ты получишь желанность… для всех и каждого… вдвое против тех, что я уже… тебе… дала. Лови мой последний подарок!

Тварь из хаоса зашлась хриплым, булькающим шипением, заменявшим ей смех. Альваха, который единственный из всех не прятал лица, что-то словно легко толкнуло в грудь, мгновенно разбежавшись по всему телу. Однако он не успел осознать всей горькой сути последнего деяния горгоны. До того вслушивавшийся в ее слова король Хэвейд с силой метнул свое копье. Оно пригвоздило к земле шею ведьмы. Чудовищный рот распахнулся в последний раз - и замер, в навечно сведенном судорогой оскале.

Правитель Веллии и Инквизитор посмотрели друг на друга. Альвах зябко свел на груди полы халата, который надел, отправляясь за сыном.