Капкан на наследника
Шрифт:
Я снял ремень и намотал его на руку, ощущая, как на моем лице рождается то занятное выражение, которое всегда появлялось в минуты приближающегося кризиса или развязки. Может, эти слюнтяи думают, что я слишком давно отошел от дел, чтобы помнить старые трюки? Или то, что я вне игры, сделало меня пугливым, как заяц? Черт, этому дню явно недоставало остроты.
Я толкнул дверь, вошел внутрь и увидел два писсуара и три кабинки. В сортире никого не наблюдалось, так что удача была на моей стороне. Я выбрал крайнюю кабинку справа, снял туфли, поставил их так, что любой, кто поглядел бы снаружи, был бы абсолютно убежден, что я уютно устроился на толчке и потому
Он зашел точно по расписанию; увидев единственную закрытую дверь и мои ботинки, он прошел прямо мимо меня, даже не оглянувшись, когда дверь захлопнулась. Этот идиот так и не услышал, как я бесшумно скользнул в его сторону. Маркхам как раз занес ногу для удара по двери кабинки, когда я долбанул его по черепушке прямо за ухом и шарахнул башкой о деревянную перегородку с такой силой, что этот урод разбил коленками сиденье. Раньше, чем он успел вскрикнуть, я был уже рядом, схватил его за голову и шмякнул мордой по фаянсу пятисантиметровой толщины. Зубы его захрустели, словно высохшие веточки, а вода в унитазе стала алой.
Маркхам был в абсолютно бессознательном состоянии, и уже совершенно не чувствовал того, что с ним происходило. Лишь через несколько часов он очнется, и на целый месяц превратится в комок боли и нервов, будет биться в непрекращающейся агонии, и дни, когда он приносил пользу Турку, канут в прошлое.
Я подобрал пушку и надел ботинки.
Стоящий за дверью Брайди Грек наверняка слышал нашу возню и с нетерпением ожидал развязки. Было приятно сделать ему одолжение. Все, что мне оставалось сделать, так это открыть дверь и сказать: «Заходи!», и к тому времени, как он осознал, что голос принадлежит вовсе не Маркхаму, Брайди был уже внутри и глядел на меня широко раскрытыми от страха глазами.
Он попытался проткнуть мне легкое ломиком для колки льда, но я был быстрее и переломал ему ребра прикладом пушки 45-го калибра и, прежде чем этот ублюдок успел закричать, приложился им же к виску. Брайди рухнул на пол, словно мешок с грязным бельем, ломик выпал из его ладони и прогремел по полу. Прекрасный образчик, блестящий, новенький, отливающий серебром. Такой ломик можно купить в первом попавшемся магазине, и если открутить ручку и воткнуть его в кого-то, то никаких отпечатков не останется и в помине. Останется только нестерпимая боль и медленная мучительная смерть. Так ушли из жизни Вурхис и Браун. А Баду Хил и Брайди воткнул его прямо в позвоночник, и с тех пор Бад живет, словно растение, в коттедже на окраине Брюсселя, парализованный ниже пояса.
Поэтому я расстегнул ремень Брайди, спустил с него штаны и трусы, занес руку с пикой над его хозяйством и подождал, пока он начнет приходить в себя. И как только из его губ вырвался первый стон, а глаза сначала приоткрылись, а потом выкатились от страха из орбит, я пригвоздил его достоинство к прорезиненному покрытию пола. Ужасный визг, не успев начаться, перерос в хрипоту, и бедолага вновь потерял сознание.
Боюсь, что следующий, кто войдет в туалет, не только пописает.
Шарон смотрела, как я возвращаюсь к ней, лицо ее совершенно ничего не выражало. Но стоило мне подойти поближе, как она нахмурилась и закусила нижнюю губку. Я взял ее под руку и повел наружу. Ее квартира находилась всего в пяти минутах ходьбы отсюда, и девушка молчала, пока мы не свернули за угол, а потом ее будто прорвало.
— У тебя вся рубашка
— Такой уж я неряха.
— За тобой вошли двое мужчин.
Я кивнул.
— Но не вышли.
Я снова кивнул.
— Ты их знаешь?
— Да.
Мы зашли под козырек, который накрывал часть тротуара перед ее домом, и остановились.
— Это ведь парни из той белой машины, которая преследовала нас всю дорогу по пути домой?
— Как ты узнала?
— Потому что наблюдала за тобой. Видела их в боковое зеркальце.
— Они из прежней жизни, котенок. Забудь об этом.
— Что ты с ними сделал?
— Немного освежил их память, чтобы в следующий раз они или были поосторожнее, или решили вовсе не попадаться мне на глаза.
— И что же они, по-твоему, выберут? — спросил она.
— Не думаю, что эти двое захотят возобновить наше знакомство, сладкая моя.
— Можешь рассказать, как это вышло?
Я прикурил сигарету и начал разглядывать проезжающие машины.
— Нет.
— Ясно.
— Хочешь увидеться со мной снова? — спросил я ее.
Лицо Шарон было совершенно серьезно. Девушка заглянула мне прямо в глаза, пытаясь прочитать в моей душе.
— Да, — вынесла она приговор.
Я взял ее за подбородок и легонько коснулся ее губ:
— Потом ты будешь жалеть, что согласилась.
— Да, знаю, — кивнула она.
— И тебе все равно?
— Все равно.
Ли оставил записку на туалетном столике, что мои костюмы от «Веллер-Фабрей» прибыли и висят в шкафу. Был один звонок от Ала Де Веччио, который сообщал, что лучше бы мне перезвонить ему, для моего же блага. Еще звонил секретарь Дика Лагена, но тут не было ничего серьезного — простое приглашение присоединиться к нему за ужином в новом местечке под названием «Домик Оливера», если, конечно, у меня будет время.
Не то чтобы повелитель прессы так сильно жаждал повидаться со мной. Просто к этому времени любопытство прогрызло в нем огромную дыру, ему до смерти хотелось узнать что-нибудь о нас с мамзель Касс. Я бросил записку обратно на столик и задумался о Шарон. Сумасшедшая деваха. Профессиональная девственница. Хотел бы я знать, что она в конце концов выкинула бы, прими я ее предложение совершить акт дефлорации. Всегда можно рассчитывать на то, что сумеешь увернуться от колена, направленного прямо в пах, но ведь эти чокнутые дамочки еще и кусаться умеют. И даже не сильный укус в шею или плечо способен остудить самого рьяного из нас. Чокнутая, но милая. Это все равно что иметь дома львенка. Такой мягкий, забавный и веселый, но стоит ему подрасти — гляди в оба. Я подошел к шкафу полюбоваться на свою новую одежку. Совсем забыл сказать им, чтобы убрали небольшой запас, который обычно скрывал очертания пистолета, но теперь был рад, что не сделал этого. Что-то пока времена не желают изменяться к лучшему. И если так пойдет дальше, то станет только хуже, и тогда одной пушкой не обойдешься.
Записка от лондонской «Беттертон и Страусс» была прикреплена к продукции «В-Ф». Это было письмо совершенно безобидного содержания с благодарностью за то, что я их не забываю, и с предложением внести дополнения в мой гардероб. На самом деле между строк я должен был прочесть, что Гарфилд и Греко Испанец попались в ловушку, которую я расставил для них напоследок, и теперь окончательно и бесповоротно выведены из игры. Саймон Корнер, который заправлял из книжного магазина в лондонском Сохо, попытался воспользоваться моим отсутствием, но продвигался очень осторожно, стараясь понять, откуда ветер дует.