Капкан на оборотня
Шрифт:
– Забавная история, – я зевнул. – Интересно для любителей фольклора. Я такую сказку пока не встречал. А ты что, раньше ее не слышала?
– Не, бабушка не рассказывала. Ты думаешь, что это неправда?
Я пожал плечами.
– Во всей этой истории содержится довольно серьезное противоречие, – сказал я.
– Какое?
– А ты не чувствуешь?
Тоска задумалась.
– Не чувствую, – сказала она через минуту.
Неудивительно, подумал я. Ведь женщины гораздо выносливее мужчин.
– Бабушка говорит, что этот кузнец был родственником ее соседки Никитичны. А между тем, что в легенде говорится?
– Что?
– Что кузнец увидел свадьбу собственной невесты и утопился. Значит, у него не осталось детей.
– Ну, – протянула Тоска. – Так бабушка же не говорила, что Никитична – его правнучка. Помнишь, там ведь братья кузнеца настраивали. А Никитична вполне может приходиться кузнецу... ну, внучатой племянницей. Вот и проклятие.
Я отрицательно помотал головой. Сказал:
– Проклятие распространяется только по нисходящей линии. То есть от родителей к детям. Нельзя проклясть даже родного брата или сестру. Не говоря уже о братьях двоюродных-троюродных. Так что дефект в истории есть.
– Тебе бы, Куропяткин, в ЦРУ работать, – надулась Тоска. – Все ты отрицаешь, все ты опровергаешь...
– Не все, а лишь факты, откровенно не укладывающиеся в здравый смысл. Здравый смысл говорит, что такие истории... Возможно, они имеют под собой рациональное зерно, но скорей всего это так называемые былички...
– А кто же тогда нападает на старушек?
– Не знаю. Но мне не хотелось бы, чтобы эта история была правдой. Встречаться с таким... с таким существом совершенно не хочется.
– Конечно, не хочется. Но другого пути нет. Надо нам все тут хорошенько выяснить.
– Это уж само...
Я остановился на полуслове. Потому что в тишине, разлитой над глухой деревней Сорняки, послышался долгий тоскливый вой.
Волчий.
Глава 3
УЛИЦА ФАДЕЕВА
На следующее утро баба Надя разбудила нас довольно рано и отправила за молоком. Тоска сказала, что бабушка считала большим грехом залеживаться по утрам. «Кто рано встает, тому бог подает» – так обычно говорила бабушка.
– А зачем за молоком-то идти? – не понял я.
– Деревенская специфика, – ответила Тоска. – Вставай. Или полью тебя водичкой.
– Не надо фамильярностей, мы с тобой вместе лягушками не перекусывали.
Тем не менее я поднялся, умыл физию, почистил зубы и был готов. Дурацкая татуировка с плеча не сошла. Даже как-то въелась, что совершенно мне не понравилось. Я попробовал потереть ее возле колодца песком. Бесполезно.
– Молоко у
Мы взяли чистую тару на замену и побрели к магазину, возле которого и происходила торговля. Молоко привозили из соседнего села фермеры и продавали прямо с машины в трехлитровых банках. Каменный век, кремневые топоры.
И тащиться надо через всю деревню. По улице Фадеева.
Впрочем, такая прогулка была полезной с практической точки зрения. Осмотр окрестностей – неотъемлемая и важная часть всякого расследования.
Вот я и осматривал.
Ничего особенного не наблюдалось. Деревня как деревня, обычные дома, обычные постройки. Большая часть домов заколочена, нежилые, значит.
– Кстати, – спросил я, когда мы прошли почти половину поселения, – вчера, насколько я понял, так сильно пахли здешние яблоки?
– Это из сада, – Тоска махнула рукой куда-то вбок. – Там еще деревья остались. А раньше сад вообще был повсюду. Куда ни пойдешь – везде сад, везде яблоки... А теперь мало...
Показался магазин.
– Видно, молока еще нету, не подвезли... – сказала Тоска.
– Слышь, Тоска, а чего пиплов-то так много? Вроде ты говорила, тут одни бабульки проживают, да и тех полторы штуки?
– Это из соседних деревень люди. Тут еще осталось несколько. К тому же народ на лето приезжает погостить, потом обратно в город уматывает. А в Сорняках, типа, центр молочной торговли. Место просто удобное.
– Понятно, – сказал я. – Пойдем, послушаем местные сплетни.
Я сделал лицо кирпичом и направился к скоплению. Очередь не обратила на нас никакого внимания, мы устроились на ржавом тракторном двигателе и стали слушать.
Местные, в основном дедки и бабки, говорили о наболевшем. О пенсии, о ее ничтожности. Старая песня. Жалко их.
Поговорив о пенсии, народ переключился на фермеров и обрушил на них свой заочный праведный гнев. Оказывается, фермеры частенько запаздывали с молоком, а иногда и вообще вчерашнее продавали. За что сейчас они были изруганы с душой и искренним усердием.
Третьим пунктом обсуждения шло то, что нужно.
– Вчера-то в Филисове деда утащили.
– Куда?
– Куда-куда, туда. Андрей Андреич, знаете его?
– Ну...
– Вышел в огород, а тут чудище. Схватило его и утащило. Даже пикнуть не успел.
– Да нет никакого чудища, выдумки все это.
– Как же, нет. Еще какое есть! Давно говорили, что чудище появится. Предрекали...
– Одна старушка из Коткишева видела, как оборотень из лесу наблюдает за их деревней. Жертву подыскивает.
– Да он в лес пошел просто. Этот Андрей Андреич всегда в лес на три дня ходит. Грузди солит и сразу ест, солит и сразу ест. Все про это знают...