Капканы и империи
Шрифт:
– Есть еще один час, может это злая шутка, или плод моего воображения…
Приняв холодный душ, я заварил чай, но расхотел. Бывало, я нервничал перед экзаменами, но сейчас меня просто трясло. Если бы кто – то взял меня за плечи, то его бы здорово потрусило. В номере был только сублимированный кофе, но и такому был рад. Заварил покрепче, хотя предупреждают, что через 20 минут ложный «бодрящий» эффект растворимого кофе улетучится и на человека навалится неодолимая дремота. Но меня беспокоил не сон… Недосып в моей ситуации –
А не наврежу ли я? Смею ли я – не историк – вмешиваться? А подберу ли я нужные убедительные слова?
Я собрал свой нехитрый скарб в черный рюкзак.
Когда торопишься, кажется, что время неподвижно, или, наоборот. Сейчас оно стремительно неслось.
Зашел в ванную еще раз ополоснуть лицо холодной водой. Когда вышел, чуть было не подпрыгнул от неожиданности. Посреди комнаты стоял Костя.
Выглядел он как банковский служащий в сером костюмчике и при галстуке, будто собрался в офис.
– Мог бы постучаться! Я морально хоть подготовился бы! – недовольно буркнул я вместо приветствий.
Он открыл дверь, вышел, закрыв за собой дверь, потом постучался, сам же себе открыл дверь и вошёл обратно.
– С добрым утром. Так устроит? – съехидничал он. – Готов? Или успел передумать?
– Ты, наверняка, уже считал все мои мысли, да? – спросил я.
– Я был занят другими делами. Меня с тобой не было… Так что надумал? Отменяешь свою просьбу? Или доводишь идею до конца?
– Боюсь. Я сильно боюсь. Трушу сильнее новобранца, которому предстоит приподняться из окопа и идти наперерез с гранатой к танку, зная, что эти шаги и будут последними. Но уверен, что погибает во имя жизни на земле, защищая Родину. И я обязан защитить живущих. Я должен.
– Кто там у вас шампанское пьёт? Кто не рискует, тот не пьет шампанское? – бравировал Костя.
– Да будь оно не ладно, это шампанское!
– Что берёшь в дорогу?
– Да, вот… Смотри: коробка из под обуви, здесь зубная щетка с пастой, влажные салфетки, два козинака, одна плитка горького шоколада, два аккумулятора, телефон. Такой список устраивает внештатного сотрудника «Победы»? Всё умещается в этот крошечный рюкзак.
– Список адекватный, объем нормальный, добро пожаловать на борт «Победы»!
– Лишь бы борт оставался «Победой», а не скатился бы к «Беде». – шептал я себе под нос.
– А как будет происходить моё перемещение? Это не больно?
– Да нет. Ты ничего не почувствуешь. Главное – глаза сразу не открывай – сказал Костя.
– А почему?
– Тебе говорят не открывай, значит не открывай! Потому…
– Ты там меня не роняй, ставь аккуратненько…
Костя раздосадовано схватился за голову двумя руками.
– Куда желаешь сперва наведаться? Мне нужен ориентир для посадки.
– Первый пункт назначения – Кабарда. Первые дни после победы над османо–крымцами в Канжальской битве. Наверняка будет день, когда верховный
– Каков второй пункт назначения?
– Николай II родился 6 мая по старому стилю, или 18 мая 1868 года по новому стилю. Хочу предстать перед счастливым отцом цесаревичем Александром. Но, чтобы он был один, а время – вечернее, вероятнее всего конец мая…
– И последний пункт?
– Деревня Рансхофен, разросшаяся до города Браунау–на–Инне. Год 1874. Там проживала мать Гитлера. Июнь в дневное время, но не вечер и не ночь. Мне нужно оказаться перед Кларой Пёльцль. Встреча нужна особая. Необходимо, чтобы она находилась в своей комнате, а я эффектно заявлюсь перед ней. И мне не улыбается, чтобы она приняла меня за озабоченного ловеласа… Боже упаси!
– Понял.
– Можно просьбу?
– Говори…
– Можно меня не ронять, не кидать, а естественно, тактично, и главное – эффектно представить перед теми, к кому собираюсь нежданным гостем? Чтобы они уже были там, а я спокойно появляюсь перед ними? Понимаешь, мне нужно, мне необходимо, чтобы меня восприняли серьёзно и поверили моим слова!
– Ладно, я понял твое стремление. 5 минут осталось до старта. – сказал Костя.
– Можно я присяду?
– Нужно. И я присяду.
Мы сели. Я – на край кровати. Он – на стул.
Я верил и не верил в происходящее. В голове это всё ещё не укладывалось.
– Можно я маме позвоню? – спросил я.
– Звони. Почему ты у меня спрашиваешь? Звони, пожалуйста.
Набрал маму. Гудки показались бесконечными.
– Алло, сынок, как ты?
– Мамуля, я в порядке. Мам, я выезжаю для интервью, для встреч. Нас предупредили, что нужно выключить телефон. Поэтому буду недоступен. Но, поступило предложение после выставки в Ленэкспо поехать на два дня в Хельсинки. В общем, хотел предупредить, что если вдруг не получится позвонить, чтобы ты вовсе не переживала. У меня роуминг не подключен и вряд ли уже получится. Это надо было сделать в Залукокоаже ещё до выезда.
– Хорошо, сынок! Удачи! Позвони сразу, когда появится возможность – сказала мама.
– Мам… – и я вдруг замолчал. Эти секунды показались вечностью.
– Ты почему молчишь? Я слушаю тебя.
– Мамуля, я тебя люблю, крепко целую и обнимаю. – сказал я.
– И я тебя, сынок!
– До связи, мамуля!
Трясущимися руками я положил телефон в рюкзак.
– Всё. Пять минут прошло. – сказал Костя.
– Не спеши, может быть я маму больше не услышу, не увижу.
– Слушай, если ты трусишь или передумал, то ничего не будет. Всё останется как есть. – Костя поднялся и пошёл к двери.