Капли дождя
Шрифт:
Этой весной, после одного затянувшегося семинара пропагандистов, в котором Андреас спустя долгое время опять принимал участие, Маргит неожиданно пригласила его к себе на чашечку кофе. Пожаловалась, что после таких длинных собраний и заседаний ее мучит бессонница, и Андреас из вежливости согласился пойти к ней. Они проговорили два часа. Маргит предложила ему к кофе еще и коньяк. Андреас выпил одну-единст-венную рюмку. В тот вечер ничего большего между ними не произошло, но Маргит с того дня стала время от времени просто так позванивать ему. Пригласила его также на "иванов огонь". Они поехали на ее новеньком "Москвиче" на северное побережье, чуть дальше Вал-клы, в Раннакюла, где Маргит купила себе старый рыбацкий бревенчатый дом и привела его в должный вид. Наверное, здесь потрудился и какой-нибудь "домашний" архитектор, об этом свидетельствовали пахнущий сосновой смолой сделанный
После Иванова дня Андреас уже не считал Маргит равнодушной к мужчинам. Оказалось, что она была дважды замужем, первый муж погиб при авиакатастрофе. Со вторым она сама развелась.
– Мой второй муж был человеком добрым, умным и великодушным, жить с ним было легко и приятно, но в постели мы не подходили друг другу, - с ошеломляющей откровенностью призналась ему Маргит.
– Не будь у меня первого мужа, я бы так и думала, что иначе и не бывает, что любовь - это наивная романтическая выдумка и ничего не дающая женщине повинность. Но мой первый муж умел делать меня счастливой.
Андреас слушал ее болтовню, и тут у него впервые возникло сомнение, а не играет ли она в наивность, - у некоторых женщин есть такая привычка.
Сколько лет Маргит, Андреас точно не знал и не допытывался. Видимо, тридцать пять, чуть моложе или старше, - в эти годы трудно определить возраст женщины. Совсем молоденькой казалась Маргит, когда сидела, тогда и на тридцать не выглядела. У нее было круглое, немного восточное лицо, всегда аккуратно уложенные волосы, стройная шея, узкие девчоночьи плечи и высокая грудь. Когда же она вставала и видны были ее полные бедра и крутой зад, иллюзия исчезала, и она сразу выглядела взрослее, по меньшей мере на тридцать пять, а то и постарше, когда уставала от дневной суеты. Взгляд ее серых глаз порой мог просто резануть, в ее нежном женском теле таилась мужская энергия. В своих непосредственных служебных обязанностях - Маргит занималась внедрением новой техники - была человеком весьма основательным.
Если бы она не пришла к нему, тогда между ними ничего бы и не произошло. Неудачная семейная жизнь остудила интерес Андреаса к женщинам, да и мужественность характера Маргит не привлекала его. В посте" ли она не стеснялась предлагать себя, ни в чем не сдерживалась. Умела и его, Андреаса, расшевелить. По-женски нежной Маргит становилась, лишь когда уставала, - тогда она, по мнению Андреаса, играла в наивницу.
– Уходя, ты ни на что не жаловался, - сказала Маргит.
– Тогда все было в порядке, - заверил Андреас, С какой стати рассказывать ей о той щемящей боли, которую он ощущал, выходя из воды?
– Я уже винила себя, - призналась Маргит", Андреас так и не понял, пошутила она искренне или
снова играет в наивность. Так как он промолчал, то Маргит спросила:
– Как сейчас ты себя чувствуешь?
– По всей видимости, так, как и должен чувствовать Себя инфарктник. Первую неделю ни о чем не думал. В сознании возникали случайные эпизодики, лезли, как назойливые мухи. А в общем - ничего. Хуже то, что очень много думаю о себе. И чем больше думаю, тем грустнее становится. Что я успел сделать в жизни? Очень мало, до огорчения мало. А какие планы роились в голове, когда демобилизовался из армии! Мир должен стать светлее, люди лучше и счастливее. Исполненный именно таких высоких мыслей и пришел я с войны. Рад был, что послали меня к черту на кулички Мир должен был принять новый облик, и я считал себя одним из тех, кто будет переделывать мир.
– Боже мой, да ведь все и стало другим! Маргит словно утешала его.
– Да, производственные отношения теперь не капиталистические, а социалистические - промышленное производство выросло в двадцать пять раз, социалистическое сельское хозяйство стало набирать силу, образование всем доступно, и так далее и тому подобное... Дорогая Маргит, все это я знаю, говорил сам об этом на лекциях десятки и сотни раз. Да, изменилось многое...
Андреас оборвал себя на полуслове. Заметив, что Маргит его слова, по сути, не интересуют, он остыл. Даже не закончил фразу, которая была на языке. Полностью она
– Я не понимаю тебя, дорогой, тебя, кажется, что-то мучает, - сказала Маргит.
Если бы Андреас Яллак выпалил то, что он думал, Маргит услышала бы: "Да, мучает. Я недоволен собой. Прежде всего собой". Но этих слов она не услышала. Услышала совсем другое:
– Красивые гвоздики.
– Отбрось свои дурные мысли, они от болезни и лежания. Ты сделал больше, чем многие другие, у тебя нет причин упрекать себя. Думаешь, у меня не бывает грустных минут? Дорогой, иногда лучше прокорректировать свои представления, чем обвинять жизнь или самого себя.
– Красивые гвоздики, - повторил Андреас.
– Один недостаток, по-моему, у тебя все же есть, - ласково улыбнулась Маргит.
– Ты не заботишься о себе, с этого-то все и начинается. И болезнь твоя, и настрое
ние твое. Перестрой после больницы свою жизнь. Пощади прежде всего себя. Иногда разумнее обойти, чем переть напролом. И еще - ты должен добиваться себе новой квартиры. Комната с печным отоплением не для тебя, ты должен поберечься хоть какое-то время, Андреас усмехнулся:
– Главное, не нужно будет таскать брикет.
– У тебя есть право получить квартиру, - продолжала она, не давая сбить себя с толку.
Настроение у Андреаса еще больше упало, Маргит словно жалела его. К тому же он презирал слова "право получить"... У коммунистов есть только одно право: право отдавать, право трудиться, право напрягаться. Слова "право получить" рождены эгоизмом.
– Дорогая Маргит, - не удержался он, - не произноси при мне, тем более связывая со мной, такие слова, как "право получить". По крайней мере до тех пор, пока мне опасно волнение. Наша мелкость, ограниченность и ничтожность начинаются именно со слов "право получить". Сперва какие-нибудь блага, а потом все больше и больше, и наконец.
Снова Андреас оборвал себя на полуслове,
Да, Таавет Томсон любил называть его идеалистом, правда в большинстве поддразнивая, но ведь в каждой шутке есть доля истины. В первый раз Таавет наделил его титулом идеалиста и впрямь всерьез. Случилось это лет десять тому назад.
Правда, Таавет был тогда уже порядком пьян. Сперва придирался к серебряным рюмкам, которые являют-ся-де наследием выскочек и старых русских купцов, вместе взятых, - люди тонкого вкуса пьют водку только из прозрачных рюмок. Он, Андреас, не стал объяснять ему, что серебряные стопки вместе с подносом получил как приз, выиграв забег по кроссу, который проводился в автохозяйстве. Когда на старт вышел заведующий отделом кадров и секретарь партбюро, у многих глаза на лоб полезли - обычно руководители ограничивались только призывами. Еще больше удивило шоферов то, что Андреас занял первое место. Обо всем этом он умолчал, пусть Таавет думает о его вкусах и жизненных идеалах что угодно. Сказал только, что других рюмок он ставить не будет, пускай пьет из этих или тянет из горлышка - его дело. По-настоящему же Андреаса разозлило то, что Таавет уселся на стол. Восседавший среди бутылок и рюмок Таавет показался ему просто-напросто зазнавшимся бурсаком. Но тот и не собирался слезать, он отодвигал селедочницу, тарелку с колбасой и банку с кильками все дальше, чтобы отвести для своего зада побольше места. Сидел и болтал высокомерно ногами. Вызывающее поведение Таавета в конце концов вывело из себя Андреаса, он одним махом сдернул его со стола и посоветовал испариться. Когда Андреас злился, на язык ему приходили словечки из лексикона юхкентальских парней. Не приди Таавет вместе с Яаком, он тут же, не откупорив бутылки, сделал бы ему от ворот поворот. Во-первых', Андреаса редко тянуло к вину. Сосед по квартире, капитан запаса пограничных войск, милый и радушный человек, родом из Рязани, неоднократно зазывал его к себе, приглашая посидеть, выпить вместе. Андреас большей частью отказывался, ссылаясь на неотложные дела, например на составление срочных справок или на подготовку материала начальству для выступления, важность чего Александр Васильевич понимал. Он-де и сам раньше сочинял речи своему непосредственному начальнику, умному, но исключительно практичному полковнику, и прекрасно понимает, что это значит. Во-вторых, у Андреаса был на счету тогда каждый свободный час, он одновременно писал курсовую работу и готовился к докладу на отчетно-выборном собрании. Именно последнее отнимало много времени.